Балет и Опера

Елена С.

Номер ссылки| 2021100101
Тема| Балет, БТ, МАМТ, Персоналии, Артемий Беляков, Максим Севагин, Максим Петров
Автор| Анна Галайда
Заголовок| Повторяй за мной
Где опубликовано| © журнал Vogue, стр. 142-147
Дата публикации| 2021 октябрь
Ссылка| https://www.vogue.ru/lifestyle/poznakomtes-s-tremya-molodymi-horeografami-za-tvorchestvom-kotoryh-stoit-sledit
Аннотация| ИНТЕРВЬЮ

Фото: Стас Калашников. Стиль: Ольга Гвоздева. Текст: Анна Галайда

Балетный сезон открывается постановками трех молодых хореографов: Артемия Белякова, Максима Петрова и Максима Севагина. В помощь им — украшения и Константин Богомолов.

На первой солистке Большого театра Дарье Хохловой: шелковый топ с отделкой из бисера и бусин, CH4RM; шелковая юбка, Raf Simons; колье Zip Antique Couleur из белого золота с ониксом и бриллиантами, Van Cleef & Arpels. На Артемии Белякове: топ и брюки, все CH4RM.

Артемий Беляков

«Войдя в зал Дома Пашкова, я понял, каким хочу видеть свой балет. Он должен быть как минодьер — драгоценная шкатулка, подобная тем, что я видел в коллекции Van Cleef & Arpels», — 29‑летний Артемий Беляков, которого привыкли видеть принцем на сцене Большого, готовится при поддержке ювелирного Дома представить у стен Кремля свою первую большую постановку. 7 октября он покажет оперу-балет «Зефир и Флора, или Метаморфоза». Считается, что именно в нем «блистательна, полувоздушна, смычку волшебному послушна» была Авдотья Истомина, та самая, из пушкинского «Онегина». И совершенно точно этим балетом «Дидло венчался славой». Для шведа с французскими корнями, которого угораздило начать карьеру в дни Французской революции, всеевропейский триумф «Зефира и Флоры» оказался ключом к лучшим сценам. Для современных москвичей премьера балета — уникальный шанс почувствовать себя театралом начала XIX века. Тогда на месте нынешней Театральной площади мирно текла река Неглинка, а спектакли московской балетной труппы, в том числе любимец публики «Зефир и Флора», шли в Доме Пашкова.

Артемий Беляков — один из когорты молодых российских хореографов. Они пришли на волне признания Алексея Ратманского, Юрия Посохова, Вячеслава Самодурова и Алексея Мирошниченко, когда большие академические театры начали избавляться от многолетнего страха перед новыми идеями, постановками и постановщиками. В разных концах страны зародились мастерские молодых хореографов, давшие шанс танцовщикам попробовать себя в новом качестве. Сегодня они не без труда, но пробиваются на самые авторитетные сцены.

В детстве Артемий после уроков в балетной академии переключался на гитару. Позже серьезно занялся боксом, выучил английский. Уже получив балетмейстерский диплом, пошел учиться в Институт государственной службы и управления РАНХиГС, чтобы понять, как функционирует менеджмент культуры: «Мы, работая в театре, живем в своем небольшом радужном мире. Учеба помогла мне понять, насколько мала роль балета в масштабе государства. Это позволяет трезво относиться к тому, чем я занимаюсь, и думать, как культура воздействует на мировоззрение общества».

Текущий репертуар Белякова-танцовщика — балеты Юрия Григоровича, Джона Ноймайера, Пьера Лакотта, Алексея Ратманского, Юрия Посохова, Жан-Кристофа Майо, Кристиана Шпука. Работа с ними позволила определиться, что интересно ставить ему самому. «Выразить телом музыку» — так он формулирует свою задачу, не случайно вспоминая Джорджа Баланчина, в «Драгоценностях» которого танцевал все три части: «Изумруды», «Рубины» и «Бриллианты». Американского классика на постановку вдохновили витрины Van Cleef & Arpels. У Артемия есть и другой источник идей — в его «Зефире и Флоре» танцует первая солистка Большого Дарья Хохлова. Мобильная, легкая, виртуозная, со школы она стала идеальной моделью, на которой Артемий испытывает все свои хореографические замыслы. С годами оказалось, что Даша, между спектаклями защитившая кандидатскую диссертацию о балете «Онегин», для Артемия и в жизни настоящий partner in crime. И возможно, их общая солидная научная база поможет найти новые способы воздействия балета на общество.

Максим Севагин

Кому-то покажется, что мы поставили сюжет с ног на голову, но, если копать глубоко, у нас очень много осталось от Шекспира. Любовь Ромео и Джульетты на месте», — танцовщик Максим Севагин, 24-летняя звезда Московского музыкального театра имени К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко, готовится к своей первой большой премьере в статусе хореографа. Двухлетний проект постановки балета «Ромео и Джульетта» вступает в завершающую стадию — премьера назначена на 22 октября. Повышенный ажиотаж вокруг спектакля вызван еще одним дебютом — Константина Богомолова в качестве балетного режиссера.

Максим успел сочинить во сне (так, по его словам, приходят к нему хореографические идеи) весь спектакль, когда узнал, что работа его мечты приобрела форму па-де-де с незнакомым соавтором. «Меня пугала не репутация Богомолова, а работа в команде: сложно понять, кто за что отвечает. А еще — несовпадение взглядов, я ведь о «Ромео» думал много лет, смотрел все постановки, бесконечно слушал музыку Прокофьева, этот композитор — мой идол».

Изучив «досье» режиссера, Севагин решил, что как минимум интересно услышать идеи Богомолова о спектакле. «После второй встречи мне показалось, что наши взгляды настолько противоположны, что мы не сможем вместе работать. Я уже выстроил линию спектакля, уже видел персонажей. Но чем больше мы встречались и обсуждали эту историю, тем лучше я понимал, что моя реакция была чисто эмоциональной, что наши цели и задачи не противоречат друг другу».

Несмотря на юный возраст Севагина, назвать его в балетном мире новичком невозможно. Свои первые постановки он показал еще студентом-подростком из Вагановской балетной академии. Они явно были созданы под впечатлением от хореографии Джорджа Баланчина — короткие, абстрактные, основанные на классической лексике. Это было в 2012 году. С тех пор он не прекращая ставил — концертные номера, миниатюрные балеты. Но все же фокус был скорее на исполнительской карьере — окончив академию, уроженец города Рубцовска Алтайского края сменил Петербург на Москву. Ему повезло: через год труппу Музыкального театра возглавил француз Лоран Илер. «Я за эти годы прошел через огромное количество хореографов. Форсайт, Лифарь, Килиан, Ноймайер, Ингер, Гарнье, Экман — сколько всего я перетанцевал за пять лет!» Кумиром публики Максим стал два года назад, когда ему досталось энергетичное сексуальное соло в спектакле израильтянина Охада Нахарина «Минус 16».

Я опасался, что история «Ромео и Джульетты» получится слишком злободневной. Но понял, что танец может быть бессмертным. И не важно, в какую ситуацию поместить героев.

Максим считает, что с тех пор труппа сделала огромный шаг вперед: «С каждым из хореографов опыт артистов расширяется, и сейчас наше сознание готово на многое. Это показала недавняя премьера AutoDance Шарон Эяль. Два-три года назад мы бы, скорее всего, не справились. Когда ставился спектакль Нахарина, на кастинге нужно было импровизировать, и половина труппы сидела под станком, все боялись — комплексы, закрепощенность тела и мыслей не позволяли даже попробовать. На кастинге для Шарон Эяль все хотели попасть в состав. Было приятно за этим наблюдать».

Этот опыт явно пригодился при работе над «Ромео и Джульеттой». Самое важное для Максима — донести замысел Прокофьева. Впрочем, сам композитор прошел огромный путь от первых мыслей о «Ромео» как камерной любовной истории до сложнейшей партитуры, в которой кто-то вычитывал картины мрачного подавляющего все живое Средневековья, кто-то видел «Весну» Боттичелли, кто-то — восстание людей против бездушной государственной машины... «Я всерьез опасался, что история получится слишком злободневной, про «здесь и сейчас». Но в процессе работы понял, что танец и хореография — это то, что может быть бессмертным. И не важно, в какую ситуацию поместить персонажей».

На ведущей солистке Музыкального театра имени К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко Елене Соломянко: бра из тюля и шелка, Yasmine Eslami; юбка из шелка со стразами, Miu Miu; колье Brume de Saphir из розового золота с розовыми сапфирами и бриллиантами, Van Cleef & Arpels. На Максиме Севагине: рубашка, CH4RM.

Максим Петров

«Мама не хотела отдавать меня в академию. А папа считал, что, если я хочу, стоит попробовать». Обычно мальчиков «сдают в балет» мамы, осуществляющие в сыновьях собственные нереализованные мечты. Так что начало балетной карьеры у Максима Петрова совершенно не типичное. И с тех пор вся его жизнь на сцене далека от стандартов. Он окончил Вагановскую академию у Геннадия Селюцкого — самого авторитетного петербургского педагога. Но в Мариинский театр попал только во «вспомогательный состав» — так щадяще для артистической психики называют миманс. Что еще более удивительно, сумел из него вырваться и перевестись в балетную труппу. Сейчас довольствуется статусом кордебалетного танцовщика, хотя давно работает как хореограф.

Нынешний сезон у Максима начинается участием в проекте балетов на музыку композитора Леонида Десятникова, чей 65-летний юбилей планировалось отпраздновать прошлой осенью, да помешал ковид. Дата прошла, замыслы остались. Вместе с худруком «Урал Опера Балета» Вячеславом Самодуровым, живущим в Вене хореографом Андреем Кайдановским и еще одним участником этой съемки Максимом Севагиным они выпускают с екатеринбургской труппой одноактные балеты, которые вскоре после премьеры покажут на петербургском фестивале «Дягилев. P.S.». «Главное в этой работе — музыка Леонида Аркадьевича. Это безмерная любовь с первой ноты. Услышал его сочинения еще студентом и понял — это мой композитор. С этой музыкой хочется вести диалог, но ни в коем случае не перекрывать ее. Так что я стою в стороне и пытаюсь показать то, что услышал».

Петров объединяет в спектакль пьесы Десятникова «В честь Диккенса», «Титры» и «Вариации на обретение жилища». Этот 19-минутный камерный спектакль для трех пар танцовщиков называется «Три тихие пьесы», и это название совершенно отражает стиль хореографа и человека — ясный, негромкий, но заданный твердо и определенно. Те, кто не видел Макса на сцене, в жизни обычно принимают его за студента-гуманитария: сдержанность движений, аккуратная прическа, лаконичные очки, тихий голос. Но интеллигентность не отменяет твердости: «Конечно, я всегда лучше попробую что-то сделать и набью шишку, чем побоюсь, не сделаю и буду жалеть». Так тихо, но уверенно он предложил Юрию Фатееву, руководителю балета Мариинского театра, сначала забрать его из вспомсостава, потом разрешить участвовать в «Творческой мастерской молодых хореографов», позже — отпустить на постановку в американский Atlanta Ballet, потом — в Самарский театр оперы и балета и вот теперь — в Екатеринбург. Макс говорит, что в идеале хотел бы ставить в разных театрах, работать с артистами разных школ. «Самое важное в исполнителях — не физические данные, а понимание того, о чем я говорю. Потом уже подключаются форма и техника. Из любого танцовщика можно вытащить то, что необходимо. Просто с кем-то это происходит чуть дольше, кто-то понимает быстрее...»

На истории балета нам показывали записи европейских спектаклей, которые у нас не идут. Я увидел, что можно делать не только так, как нас учили с детства. И решил сочинять сам.

Даже получив этой весной «Золотую маску» за работу «Русские тупики II» в Мариинском театре и закрепившись в статусе востребованного постановщика, Максим не собирается завязывать с работой артиста: «Когда я долго не танцую, мне не хватает движения. Тогда я иду в зал, включаю любую музыку и просто импровизирую — тело требует танца».

Воспитанник Мариинского театра, он работает с техникой классического танца, которую знает и понимает лучше всего. Но не боится смешивать ее с современными танцевальными языками, внедрять новые технологии. «Главное в балете — движение. Поэтому он прожил долгую жизнь и в будущем ему ничто не угрожает. Меня интересует движение как таковое. Я наблюдаю его всегда и всюду». За крупной формой Максим пока не гонится, но достаточно увидеть его спектакли, чтобы поверить: сложное действительно можно выразить и в малом. При этом физически ощущая удовольствие от танца.

На приме Музыкального театра имени К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко Ксении Шевцовой: бра из тюля, COS; легинсы из полиамида с эластаном, Mugler. На Максиме Петрове: футболка, брюки, все Givenchy.

Фото: Стас Калашников. Стиль: Ольга Гвоздева. Прически и макияж: Валерия Витько/Li-Ne. Ассистент фотографа: Андрей Гапанович. Ассистент стилиста: Алина Фалилеева. Ассистент визажиста: Юлия Акобия. Продюсеры: Данил Белобрага, Анна Хлоева.

Елена С.

Номер ссылки| 2021100102
Тема| Балет, Татарский театр оперы и балета им. М. Джалиля, Персоналии, Владимир Яковлев
Автор| Анна Тарлецкая
Заголовок| Владимир Яковлев: «Нужно помнить, что артисты балета — это в своем роде спартанцы»
Где опубликовано| © Реальное время
Дата публикации| 2021-10-01
Ссылка| https://realnoevremya.ru/articles/227366-vladimir-yakovlev-artisty-baleta-eto-v-svoem-rode-spartancy
Аннотация| ИНТЕРВЬЮ

Открытие сезона в оперном: обновленная «Спящая красавица» и новинки грядущего Нуриевского фестиваля

Фото: Максим Платонов

Балетная труппа Татарского театра оперы и балета им. М. Джалиля, вслед за оперной, открыла новый сезон балетом «Спящая красавица». Зрители уже видели обновленную постановку в рамках Нуриевского фестиваля в мае. Балетмейстер-постановщик спектакля и руководитель балетной труппы театра Владимир Яковлев рассказал «Реальному времени» о следующем проекте, который уже в начале октября обретет новую жизнь, а также принципах отбора новых артистов балета и был ли капризной звездой Рудольф Нуриев.

Заветные 170 сантиметров

— Владимир Александрович, в этом сезоне в труппу пришли новые артисты. Расскажите, откуда они, как вы набирали балерин, по каким стандартам?

— К нам пришли шесть молодых балерин, которые только что закончили свое образование. Две девочки — из Казанского хореографического училища, остальные — из Москвы, Воронежа и Санкт-Петербурга. Если своих отбирать проще — я прихожу в училище, смотрю классы, то иногородние вовсю пользуются интернетом. Мы вывешиваем приглашения, они присылают резюме, видео. Если на первый взгляд можно что-то положительное сказать, мы приглашаем их просмотреться в театр. Понятно, принимаем не всех.

— Какой стандартный, «проходной» рост балерины?

— Понимаете, определенного стандарта нет, конечно. В балете должны быть и высокие, и среднего роста балерины. Но мы придерживаемся цифры в 170 сантиметров. В первую очередь, обращаем внимание на профессиональные и внешние данные. Когда открывается занавес, картинка визуально должна быть приятна глазу.

Сцена из спектакля «Спящая красавица». Фото: Максим Платонов

Балетный век короток. Но не у всех

— Получается, были эти шесть вакантных мест. Вы расширяетесь или ушел кто-то?

— Дело в том, что балетный век короток. Для артиста балета это 20 лет. Правда, сейчас существуют некоторые сложности, связанные с уходом артистов балета на пенсию, но несмотря на это театр поддерживает своих артистов, чтобы они могли достойно выйти на пенсию. За счет этого естественного процесса труппа пополняется молодыми танцовщиками.

— Кто-то из солистов ушел?

— Нет, все яркие звезды остались, да и труппа у нас еще молодая. Но вы поймите, что пенсионер пенсионеру рознь. Есть у нас, например, солист балета Артем Белов. Он хоть и пенсионер, но танцует яркие роли второго плана — в «Спящей красавице», «Кармине Бурана», «Лебедином озере». «Золотой Орде». Однажды солист балета Большого театра России рассказал мне любопытную историю: «Я поступил в хореографическое училище — Майя Михайловна (Плисецкая) танцевала, закончил учебу — она танцует, пришел в Большой театр — танцует, закончил карьеру артиста балета, а Плисецкая все танцует». Все очень индивидуально, особенно это касается ведущих артистов театра, солистов. Они подвергаются нагрузкам в большей степени, поэтому и танцевальный цикл у них короче — 15 лет. Но, как правило, они постоянно находятся в форме, при этом — все прекрасные актеры, потому и переводят их на вторые роли, что происходит достаточно естественно. В балете каждая, даже маленькая, роль важна, поэтому артисты остаются украшением театра. Некоторые переходят на педагогическую работу.

— В балетной труппе Большого театра более 200 человек. Сколько в нашей?

— 80. Это оптимальное количество людей, чтобы они не «просиживали» в ожидании своей очереди. С ними мы можем поставить крупномасштабные спектакли, такие как «Баядерка», «Спящая красавица», «Золотая Орда», «Спартак» — мы вполне обходимся таким составом не в ущерб постановке.

Сцена из спектакля «Спартак». Фото: Максим Платонов

«Наши выступают ничуть не хуже именитых гостей»

— Планы и программа на ближайший Нуриевский фестиваль — что-то уже известно?

— Пока нет. Единственное, что могу сказать — у нас академический театр, основу репертуара которого составляют классические балеты. Чтобы они оставались смотрибельными и интересными. Необходимо время от времени осуществлять их обновления. Для этого, например, на прошлом фестивале мы сделали новую редакцию «Спящей красавицы» — с новыми костюмами, декорациями, постановкой. Отредактировал некоторые мизансцены, добавил, например, «танец вязальщиц», как логический переход сюжета от пролога к первому действию. А само время спектакля удалось сократить отменой одного антракта — он теперь двухактный. Я объединил пролог с первым действием как раз этим самым танцем. И логически становится понятно, откуда спицы появились в королевском замке, и пока девушки танцуют перед супер-занавесом, за ним идет смена декораций для первого действия. Сейчас и время такое динамичное, сжатое. Это раньше балет мог идти по 4 часа, а новые реалии требуют иных решений, смена картин и образов должна идти быстрее, чтобы восприниматься современным зрителем.

— В мае будет и обновленный «Щелкунчик». Как идет работа?

— Вот посмотрите, у меня эскизы декораций в кабинете стоят. По ним в специализированных московских мастерских были изготовлены масштабные жесткие декорации, мягкие мы у себя делаем. Почему ведь живут эти классические спектакли столетиями? Потому что каждый раз, когда хореограф берется за новую редакцию старого спектакля, он вносит что-то свое, и хореографически, и драматургически. Именно обновленным «Щелкунчиком» в мае будущего года мы и откроем Нуриевский фестиваль. Обычно мы играем два спектакля — в одном полностью занят наш состав, в другом танцуют приглашенные звезды. И, скажу честно, наши выступают ничуть не хуже именитых гостей.

Сцена из спектакля «Золотая Орда». Фото: Роман Хасаев

Модерн-балет не для классического артиста

— Как вы относитесь к тому, что на сцене академического театра появляется современная хореография? 2 октября, например, балет Бориса Эйфмана привезет обновленную постановку «Карамазовых» — «По ту сторону греха»?

— Положительно к этому отношусь! Ведь что такое классический спектакль? Это то, что выдержало испытание временем, это шедевры мировой хореографии. Современный же балет — тут все гораздо сложнее. Можно, наверное, только спектакли Джорджа Баланчина, Мориса Бежара, Ролана Пети и других, которые были поставлены 50—80 лет назад. Они до сих пор идут в Американском театре балета и включены в репертуар других. Но в основном это спектакли своего времени, и тут играет роль личности самого хореографа. Борис Эйфман создал, буквально выстрадал, свой авторский театр, нашел свой почерк, его ни с кем не перепутаешь. Он молодец, всегда берет хорошую музыку и отменную литературную основу, что подкупает. Зачастую в современных балетах музыка не везде доступна и понятна рядовому зрителю. Слияние музыки, хореографии и мастерства артиста рождают хореографические шедевры.

— Есть ведь еще модерн-балет. Если академическому артисту вполне под силу выступить в современном балете, то здесь, как я понимаю, все сложнее? Модерн ближе к акробатике.

— Это потому, что модерн-балет — совсем другая школа, воспитание. Если классическая школа заставляет держаться артиста всегда прямо, как в жестком корсете, в напряжении, то в модерне тело требуется полностью расслабить, раскрепостить. На это есть свои актеры. Мы же пытаемся сохранить классический балет. Вот для зрителя же, который хочет посмотреть современный или модерн балет, к нам и приезжают и Борис Эйфман, и другие, чтобы на высоком уровне показать свои произведения.

— В начале прошлого века на музыку Игоря Стравинского тоже ведь ставились балеты. В то время они были современными, теперь же переросли в классику — такое тоже бывает…

— Совершенно, верно. Они стали классикой, потому что изначально это были шедевры. Но ведь их раз-два и обчелся. Мы 30 лет гастролируем по зарубежью, и я вижу, сколько живут современные спектакли — ставятся на один сезон, потом снимаются с репертуара.

Фрагмент номера «Игра чудаков». Фото: Максим Платонов

«Театры есть, а трупп в них нет»

— После пандемии, вы первый театр, который отправляется с гастролями за рубеж. В декабре вы едете в Нидерланды. Какие спектакли любит западный зритель?

— Масштабная классика в сочетании с русской школой — вот что вызывает неизменный интерес. Понимаете, в Нидерландах, например, очень много прекрасных площадок — есть такая государственная программа у них. Но вот крупных театров — только два. Дело в том, что содержать большую труппу, от 50 до 200 человек, в состоянии только государство. Там же в основном это частные театры. Если житель из глубинки хочет увидеть большой балет, ему надо отправляться за этим в Амстердам. Мы же будет гастролировать не только в столице, но и в других городах. Во Франции, например, любят классические сочинения французских композиторов, они в нашем репертуаре тоже есть. Мы везем также богатые декорации и костюмы, аппаратуру, которыми не могут похвастаться местные театры из-за недостатка финансирования. Там все минималистично — костюмы облегченные, декорации только в виде элементов.

«С Рудольфом Нуриевым вообще проблем не было»

— Легко ли вам работать со звездами — приглашенными или нашими артистами, на которых снизошла слава? Или такого, чтобы артист «зазвездился» не бывает?

— Ну как уж не бывает… Тут все индивидуально. Что касается приглашенных, то, как правило, они сами мечтают попасть на наш фестиваль, обижаются даже: «В прошлый раз вы меня позвали, а теперь нет». Но в том-то и дело, что на каждом Нуриевском фестивале мы стараемся открывать новые имена. Хотя вот Дениса Матвиенко публика так полюбила, что он приезжал и на фестивали, и на гастроли. Нужно помнить, что артисты балета — это ведь в своем роде спартанцы. Они трудяги, привыкли проводить все время у станка в классе, поэтому и трудностей у меня с ними не возникает. Плюс у нас очень четкая организация — от приглашения до оплаты гонорара, все настолько отработано, что проблем не возникает. Но они случаются внутри театра.

— Какой-то особенный райдер приглашенные артисты выставляют? Например, коньяк в гримерку или еще что-то?

— Коньяк нет, конечно, вот водичку — да, просят. Никаких особых микроклиматов не требуют. Я вот ожидал высоких требований от Рудольфа Нуриева, когда он приезжал к нам в 1992 году. С ним вообще никаких проблем не было.

— Вам сегодня не хочется вновь выйти на сцену, увидеть зал лицом к лицу? Как это Владимир Васильев сделал, например, в своем кроссовере «Реквием»?

— Когда я стал художественным руководителем, еще пытался совместить два вида деятельности. Потом понял, что хорошо можно делать только одно. Да и слишком много надо сделать было — в плане организации балетной труппы, укомплектовать ее, создать педагогический состав и открыть хореографическое училище. Нет, я ни о чем не жалею.

Елена С.

Номер ссылки| 2021100201
Тема| Балет, фестиваль современной хореографии «Context. Diana Vishneva», Персоналии, Маркос Морау, Ольга Лабовкина
Автор| Татьяна Кузнецова
Заголовок| Испанцы выбились из «Контекста»
Завершился фестиваль Дианы Вишневой
Где опубликовано| © Коммерсантъ
Дата публикации| 2021-10-02
Ссылка| https://www.kommersant.ru/doc/5009625#id2119147
Аннотация| Фестиваль

На сцене Новой оперы спектаклем «Pasionaria» испанской компании Veronal завершился международный фестиваль современной хореографии «Context. Diana Vishneva», программа которого в этом пандемическом году оказалась преимущественно российской. Рассказывает Татьяна Кузнецова.

Диван в «Пассионарии» — не просто мебель, а центр общественно-танцевальной жизни
Фото: Александр Миридонов, Коммерсантъ

Афишу «Контекста»-2021 нельзя назвать захватывающей. Участники, в основном молодые российские авторы из числа дипломантов и лауреатов фестиваля, каждый доковидный год проводившего конкурс современных хореографов, скорее изобретали велосипед, чем открывали новые горизонты. Впрочем, один из спектаклей — «Не будите спящую собаку» по пьесе Пристли, сочиненный Ольгой Лабовкиной и весьма толково и слаженно исполненный казанским театром танца «Дорога из города», неожиданно попал в тренд, перекочевавший в мировой современный танец из балетного театра — моду на постановки сюжетные. Пересказ литературного первоисточника по-прежнему считается моветоном, однако в центре внимания хореографов все чаще оказываются не лексика и не пространственные связи, а режиссура, типажи-персонажи, их взаимоотношения и перипетии сценической жизни.

Спектакль Маркоса Морау, анонсированный как «гипнотическое научно-фантастическое упражнение в лучших традициях Азимова и Тарковского», в общем-то не танцевальный (хотя еще в середине ХХ века было провозглашено, что танцем считается любое движение — хоть бег, хоть ковыряние в носу), скорее пантомимный. А пантомима основана на той изломанной, марионеточной пластике, родственной брейковой технике puppet, которую Москва успела оценить по двум доковидным приездам Морау: спектаклям «Оскара» и «Equal Elevations» (см. “Ъ” от 5 ноября и 6 декабря 2019 года). «Пассионария» (так называется планета будущего, на которой жизнь переродилась в «искусственный ландшафт», а обитатели — в «технические гаджеты») объединяет их главные особенности. Отгороженная от зала прозрачным аванзанавесом и похожая на кинопавильон сценическая картинка напоминает «Оскару», а лексика, которую зрители могли разглядеть вблизи во всех ноголомных подробностях и суставных невероятностях в Итальянском дворике ГМИИ имени Пушкина, перекочевала из «Equal Elevations».

Собственно, Маркос Морау — теоретик драмы, знаток фотографии, кино и литературы — и не приписывает себе лавры хореографа, довольствуясь ролями автора идеи, худрука и режиссера. Доверяя своим артистам телесные подробности номеров-аттракционов, из которых состоит его многозначная история, он сочиняет спектакль о людях, лишенных человечности — не по собственной воле, а потому, что таков установленный порядок в их маленьком мирке. Никаких деспотов и тиранов, а также фантастических пейзажей будущего тут нет и в помине. Двухъярусный «ландшафт» представляет собой просторный лестничный пролет благополучного дома с обширным холлом. В персонажах — жителях и обслуге — ничего футуристического: девушки в пышных юбках, уборщики в комбинезонах и бейсболках, начальственная дама в строгом костюме, похожая на управдома Мордюкову. Аксессуары тоже самые прозаичные: детские коляски, пылесос, картонные коробки, куклы-младенцы.

Однако события спектакля развиваются весьма причудливо. Дискретная, развинченная, переломанная пластика семи персонажей, комичная механистичность их взаимодействий то и дело прерываются то драматичной пробежкой героини по лестнице, то ее лихорадочной попыткой кому-то дозвониться по телефону, то попытками уберечь младенца от окружающих, спрятав его в ящике под ступенькой лестницы или в вентиляционной шахте. За причинно-следственной связью тут не угнаться; остается только восхищаться изощренно поставленными дуэтами, соло и закрученными (или, наоборот, синхронными) ансамблями. Режиссер использует все возможности сценического пространства: перила, ступени, неподатливую дверь, длиннющий диван со спинкой. Именно на нем с почти цирковым щегольством артисты исполняют ударный массовый номер, переплетаясь ногами, руками, перекатываясь, вспрыгивая, перемешиваясь и вновь чинно усаживаясь рядком.

Финал печален: серая дымка окутывает опустевшие лестницу и холл с двумя валяющимися на полу фигурами, развороченными, как сломанные куклы. Однако «гаджетам» сочувствовать трудно, а в людей Маркос Морау своих героев так и не превратил. Зато устроил представление, радующее глаз каждым компонентом: декорациями, светом, спецэффектами, креативностью и мастерством артистов, а потому будущее в «Пассионарии» в целом выглядит весьма оптимистично. Особенно по сравнению с российским настоящим.

Елена С.

Номер ссылки| 2021100202
Тема| Балет, Парижская опера, Открытие сезона, Персоналии, Орели Дюпон, Александр Неф
Автор| Liam Freeman/Vogue.com
Заголовок| Как прошел гала-вечер в честь открытия нового балетного сезона Парижской оперы с Chanel
Впервые за полтора года зрителям посчастливилось увидеть постановки вживую
Где опубликовано| © журнал Vogue
Дата публикации| 2021-10-02
Ссылка| https://www.vogue.ru/lifestyle/kak-proshel-gala-vecher-v-chest-otkrytiya-novogo-baletnogo-sezona-parizhskoj-opery-s-chanel
Аннотация| Открытие сезона

© Courtesy of Chanel

Посещение дворца Гарнье — событие культовое независимо от дня. Но особенным оно становится в вечер, посвященный открытию нового балетного сезона Парижской национальной оперы. В честь этого события мраморную парадную лестницу и 30-метровый свод театра украсили множеством атласных лент — таких же, как на пуантах танцоров. За невероятные детали интерьера отвечал Дом Chanel, патрон балетной труппы Парижской оперы.

Из-за пандемии живые спектакли не проводили 18 месяцев, и зрители явно успели соскучиться. Пока гости занимали свои места под потолком со знаменитой росписью Марка Шагала, предвкушение в зале только нарастало.

Новый музыкальный руководитель труппы Густаво Адольфо Дудамель открыл свой первый сезон во дворце Гарнье всего за два дня до гала-вечера. Зрители, в числе которых были президент Франции Эммануэль Макрон и его супруга Брижит, услышали произведения целого века оперы, от «Кармен» Жоржа Бизе до «Атомного доктора» Джона Адамса.

Как позднее рассказала художественный руководитель балетной труппы Орели Дюпон, атмосфера за кулисами была не менее волнующей, чем в зале. «Цифровой формат был прекрасным способом показать наши постановки публике, — говорит она. — Но танцоры рождены выступать на сцене перед живой аудиторией. Без реакции зрителей, без оркестра, без света рампы все совсем иначе. После того как представление закончится, вы уже никогда не сможете увидеть его в точности таким же».

В украшениях Chanel и черном хлопковом костюме из весенней коллекции модного Дома со сцены гостей приветствовали Орели Дюпон и генеральный директор Александр Неф. По традиции первым номером стало défilé du ballet — шествие, в котором участвуют все танцоры труппы, от учеников балетной школы до звезд. Пачки, корсеты и тиары для балерин были созданы в коллаборации Chanel, ателье Парижской оперы и ателье вышивки Lesage. Этот проект стал олицетворением давней связи Дома Chanel с миром танца, начало которой положила в 1920 году сама Габриэль Шанель, когда помогал Сергею Дягилеву в создании новой постановки балета «Весна священная» (1913).

Орели Дюпон
© Courtesy of Chanel

Программу продолжили два современных произведения, созданные по заказу Дюпон. Первое – Brise-lames («Волнорез») Дамьена Жале, недавно представившего свою новую работу Planet [wanderer] в Национальном театре Шайо. Хореограф создал эту сложную композицию во время второго локдауна во Франции. Плавные и перетекающие друг в друга движения девяти танцоров были вдохновлены гребнями и провалами океанских волн. Как пишет сам Жале в программе вечера, Brise-lames — «метафора стойкости, силы и ранимости тех, кто оказался на линии фронта».

Вторая постановка программы — Clouds Inside («Облака внутри») — приковала все внимание к себе в перерыве между актами. 24-летний хореограф из США Тесс Велькер — новая звезда в мире балета. Ее нежная композиция воплотила в себе чувство ностальгии по детству под звуки трогательной мелодии Cello Song британского певца и автора песен Ника Дрейка.

На сцену также вернулись Études («Этюды») датского хореографа Харальда Ландера. В репертуар Парижской оперы их впервые включили в 1952 году. В этом ярком одноактном балете танцоры начинают с простых движений вроде плие и тандю и продолжают более сложными жете и соте. Исследуя эти основополагающие элементы классического балета, Ландер стремился показать техническое мастерство, физическое совершенство, увлеченность и самоотверженность — необходимые качества для танцора.

После финального занавеса гостей Chanel, Rolex (партнера Парижской оперы) и самой Оперы пригласили на ужин в Большом фойе. Среди 750 присутствующих были фотографы Инес и Винод, креативный директор Chanel Виржини Виар, Хайдер Акерманн, Изабель Маран, Пьер Арди и Людовик де Сен-Сернен, актрисы Гольшифте Фарахани, Фату Н’Диайе и Марина Вакт, Дита фон Тиз. Меню, подготовленное знаменитым ресторанным путеводителем Le Fooding, объединило сразу несколько громких имен в мире современной французской кухни — Манон Флери, Селин Фам, Джессика Янг и Робер Компаньон. А прославленный флорист Эрик Шовен украсил фойе композициями из сезонных цветов: гортензий, калл, эустом, георгинов и роз.

Когда вечер, знаменующий начало нового балетного сезона, близился к завершению, я спросил Орели Дюпон о том, какие постановки предстоящего года она ждет с особенным нетерпением. Среди названных ею событий были новая работа израильского хореографа Хофеша Шехтера (14 марта — 13 апреля 2022 года), балетная адаптация романа Стендаля «Красное и черное» французского хореографа Пьера Лакотта (15 октября — 4 ноября 2021 года), а также вечер, посвященный вкладу России в мир балета (29 ноября 2021 года — 2 января 2022 года).

«Исторически репертуар Парижской оперы всегда был очень классическим, — заметила Дюпон в заключение. — Но, как мы видели сегодня, таланты труппы позволяют ставить любые произведения — и традиционные, и современные».

===============================================================================
ВСЕ ФОТО - ПО ССЫЛКЕ

Елена С.

Спектакли БГТОиБ на сцене Большого театра уже становятся традицией. «Дон Кихот» - опера, которую могут себе позволить единицы, собрала восторженные отзывы знатоков. В продвижении нашего оперного дома немалая заслуга его главного художника Ивана Складчикова.

Уфимские постановки - далеко не первый его опыт: он работал над спектаклем «Без вины виноватые» в театре Моссовета, создавал декорации и костюмы для парижских постановок балетов «Спящая красавица» и «Баядерка». А первой большой постановкой стала «Аттила» в Башкирском театре оперы и балета.

- Большой театр - не только большая честь, но и определенный экзамен, который вы сдали на отлично.

- Это мой родной театр, я вышел на его сцену, когда мне было пять лет. Родной в том смысле, что напрямую связан с моими детскими впечатлениями. И конечно, спустя много лет приятно привозить свою работу на главную сцену страны. К чести нашего, башкирского театра скажу: он имеет достаточно длинную историю. У уфимцев прекрасная репутация как оперного дома, и нас в Большом весьма хорошо знают. Это тот самый случай, когда выступление на его сцене - важная веха для БГТОиБ, а с другой - событие и для самого известного театра страны. Все-таки не каждый день сюда привозят спектакли такого уровня, и не так часто появляются масштабные исторические спектакли, как «Дон Кихот». Это всегда волнительно. И смотрелся он на столичной сцене ничуть не хуже, чем на нашей.

- Как получилось, что вы оказались в Башкирском оперном доме?

- Если говорить коротко, то несколько лет назад я встретился на фестивале в Зальцбурге с Ильдаром Абдразаковым. Он рассказал о своих планах поставить на родине «Аттилу» и таким образом затащил меня в оперу. Потом Аскар позвал меня главным художником. Я согласился, потому что проводил в Уфе много времени, создавая костюмы для балетных спектаклей Ивана Васильева.

- Как вы чувствуете себя в новом качестве? Ведь до этого вы были, если можно сказать, свободным художником - работали по приглашению.

- Театр мне очень нравится. У меня хорошие отношения с цехами, певцами, танцовщиками. Здесь приятная, почти домашняя атмосфера. К тому же работать в оперном доме, занимающем четвертое место в стране после Большого, Мариинского и Михайловского, очень почетно. Башкирский театр оперы и балета - далеко не провинциальный, на самом деле он живет по меркам столичного.

- Благодаря хорошей вокальной и хореографической школам?

- Не только. Большая заслуга в этом генерального директора Ильмара Альмухаметова - прекрасного менеджера, Аскара Абдразакова, который правильно строит репертуар, и Леоноры Куватовой, держащей балет на очень хорошем уровне. И, конечно, лауреата «Золотой маски» главного дирижера Артема Макарова. Театр - команда. Если бы все эти люди не отработали на ура, то такого спектакля не было бы.

- Вы очень высоко отзывались о нашем пошивочном цехе…

- Он уже и мой, потому что я главный художник. Дело в том, что мастеров, которые здесь трудятся, невозможно научить по книжкам. Ремесло передается из рук в руки, в том числе от тех художников, с которыми они работают. Уфе необыкновенно повезло в том, что некоторое время Юрий Григорович был художественным руководителем труппы и поставил здесь все свои лучшие спектакли, такие как «Спартак», «Легенда о любви», «Лебединое озеро». И они до сих пор держат репертуар и определяют качество уфимского балета. И поскольку он делал свои постановки с непревзойденным Сулико Версаладзе, то художники, которые работали вместе с ним, научили цех правильно обращаться с аппликацией, отделкой, покроем. Это важно: цех растет от работы с грамотным специалистом. Поэтому мне не пришлось учить уфимских портных - они уже умели все делать на уровне Большого театра, потому что Григорович требовал качественной реализации эскизов Версаладзе.

- Костюмы, созданные для спектакля, буквально поражают воображение: роскошь сочетается с вниманием к каждой детали. При этом они пошиты из натуральных тканей. Насколько это важно?

- Я в прошлом драматический актер, поэтому очень хорошо представляю, как артисты чувствуют себя на сцене. Когда певец потеет, а на нем рубашка из искусственного шелка, липнущая к телу, то это не только отвлекает и создает дискомфорт. А ведь артисты на сцене не один час работают.

- Но, наверное, очень дорогое удовольствие?

- Скажу так: если нет денег - не надо делать большие исторические спектакли. Чем больше историзма, подробностей, тем это дороже. Словом, если вы не можете построить Версаль, не надо звать архитектора, который осуществляет подобные проекты. Согласитесь, что шторы совершенно по-другому фалдят, драпируются, если пошиты из натуральной ткани. Например, искусственный бархат будет давать совершенно другой блеск и смотреться дешево, бросаться в глаза зрителю и непременно отразится на его впечатлении от спектакля. Причем очень серьезно. Большинство платьев в «Дон Кихоте», в том числе и Дульсинеи, выполнены из шелковой тафты, которая придает благородный блеск. Но самое главное, певцы ощущают себя по-другому в таких тканях - они одеты сообразно эпохе и образу. Думаю, что художник должен работать так, чтобы помочь артисту реализоваться. Костюм должен отражать характер и максимально приближать певца к тому ощущению, с которым он должен быть на сцене.

- В свое время вы играли в театре, снимались в кино. Артист, как известно, профессия зависимая. Сегодня вы более свободны?

- Художник-постановщик существует на равных с режиссером, а актеру дают задание, он исполнитель, это творчество, но уже второго порядка. Бывают периоды, когда я четыре месяца могу работать за закрытыми дверьми и мало с кем встречаться, потому что это серьезно. В актерской жизни не так. Как художник могу принадлежать себе гораздо больше, например, позволив участвовать в репетициях, когда считаю нужным. Я не жду указаний от режиссера. Когда мы встречаемся, обычно у меня уже есть собственное видение спектакля. Меня трудно переубедить - можно только договориться. Спектакль - совместное дитя. Зритель прежде всего видит то, что создано художником: костюмы и декорации. Без этого иллюстративного ряда спектакль становится тематическим концертом. Родители в детстве угнетали меня образованием, за что я им сегодня благодарен. Я играю на рояле. Обычно наберу клавир и проигрываю оперу или балет, потому что плясать всегда надо от музыки. Она задает ритм спектакля, тему. В живописи эмоция выражается цветом, а ритм - графикой. Если ты графически и цветово поддерживаешь композитора, будешь с ним заодно. Задумка режиссера и художника ложится на музыку, и даже технически это важно. Порой смена декорации должна уложиться в 25 тактов, и надо понимать, сколько музыки понадобится на это.

- Есть сфера, где свобода, как мне кажется, более безусловная единица. Например, иллюстрация книг...

- Совсем другая история. Но иллюстрация - тоже не свободный полет, там есть литературная основа: надо знать эпоху, во что люди одевались, что ели, какая архитектура их окружала. Это - фантазия, но ограниченная замыслом автора. Иллюстрация существует для того, чтобы вы имели некий визуальный ряд, но тот, каким его увидел художник, и он может не совпадать с видением самого писателя. Я не знаю, как это себе представлял Толстой, и никогда не узнаю.

- А какую книгу вы проиллюстрировали бы?

- Наверное, пьесы Шекспира. Но пока я не готов говорить об этом.

- Какой литературе отдаете предпочтение?

- Сейчас читаю дневник Александра Бенуа, где он пишет о многих людях, которые мне интересны: Дягилев, Нижинский, Жан Кокто, Станиславский. Очень интересное чтиво - «Дневник Мастера и Маргариты» Михаила и Елены Сергеевны. Параллельно читаю пьесу Эммануэля Шмитта «Последняя любовь Дон Жуана».

- Часто ли вас посещает вдохновение?

- У меня постановки расписаны на несколько лет вперед. Поэтому вдохновения не жду. Оно приходит порой в процессе работы, но на самом деле все более рутинно, чем кажется со стороны. И это при моей любви к рисованию и музыкальному театру.

- Кем хотели стать в детстве?

- Я рисовал и до сих пор рисую. Моя мама всем рассказывала шутку, что когда по пятой телепрограмме шла трансляция из Большого, а утром был повтор, то меня было не оторвать от экрана телевизора. Моя жизнь проходила в театрах. Когда растешь за кулисами, то «отравлен» магией театра с детства.

- Считаете себя счастливым человеком?

Счастье - это состояние. Никогда не знаешь точно, оно ли. Жизнь одна - надо заниматься тем, что тебе по-настоящему нравится. Мне повезло - я выстроил ее, как хотел. Родители говорили: «Куда идешь! Художники все нищие!». Но я ушел в никуда и нисколько не жалею.

Елена С.

Номер ссылки| 2021100302
Тема| Балет, театр оперы и балета им. Абая, Премьера, Персоналии, Дарья Бочкова, Клим Ефимов
Автор| Ольга Власенко
Заголовок| На сцене театра оперы и балета им. Абая солисты Большого театра станцевали балет "Спящая красавица"
Где опубликовано| © inbusiness.kz
Дата публикации| 2021-10-03
Ссылка| https://inbusiness.kz/ru/news/na-scene-teatra-opery-i-baleta-im-abaya-solisty-bolshogo-teatra-stancevali-balet-spyashaya-krasavica
Аннотация| Премьера

Дарья Бочкова и Клим Ефимов приехали по приглашению организаторов фестиваля "Dance toDay". Они впервые в Алматы. И хотя ранее они уже неоднократно танцевали вместе, это их дебют в балете Чайковского.

По словам организатора фестиваля Нурлана Конакбаева, крайне важно чтобы приглашенные на фестиваль солисты знали друг друга и имели опыт сотрудничества.

"Но бывает так, что они впервые знакомятся на нашей сцене и потом начинают совместно выступать на гала-концертах, рекомендуя друг друга", - пояснил он в беседе с корреспондентом inbusiness.kz.

- Начиная с этапа своего создания, балет и музыка перетерпели много изменений, свой особый облик постановка обрела в ХХ веке. Расскажите, Нурлан, какую версию смотрит зритель нового тысячелетия в Казахстане?

- Особенность нашего времени в том, что почти все спектакли сокращаются. Современная версия актуальнее, чем постановка пятилетней давности. Надо отметить, что, хотя акцент ставился не только на декорации и костюмы, фундамент и основные элементы балета остались прежними. Предварительно мы отправили приглашенным солистам видео нашей редакции. Конечно, в ней есть свои нюансы. В целом, наша постановка понравилась солистам.

Своим мнением к данному вопросу поделилась с inbusiness.kz и прима-балерина Кремлевского балета Дарья Бочкова.

- Я с большим удовольствием я посмотрела все записи старого Мариинского театра, телебалет с Аллой Сизовой. Довольно старая редакция, 1952 года, сьемка - 1964 года. Я даже послала Нурлану уточняющее сообщение, точно ли эта постановка идет на казахстанской сцене, потому, что она сложная. Все выяснили и стали репетировать. Существует множество редакций балета. И для меня большое удовольствие, что это классическая питерская постановка. Я рада, что прикоснусь к ней. Редакция "Спящей красавицы" в "Кремлевском балете" тоже классическая. Этот балет каждая балерина хочет иметь в своем репертуаре. Главное, соответствовать амплуа и создать атмосферу сказки.

- Дарья, что дает артисту классического балета танец в современных постановках?

- Мне повезло я работала с разными хореографами, Жаном-Кристофом Майо и Кристианом Шпуком, также танцевала в постановках Вильяма Форсайта. Я считаю, что артист классического балета должен развиваться и в современном направлении. Он будет лучше танцевать классический репертуар, по-другому чувствовать и развиваться в ногу со временем. Балет меняется. Классика остается вечной. Про нее нельзя забывать. Но привносить новое обязательно надо, это продлевает ей жизнь.

- Как вы оценивает сюжет "Спящей красавицы" с точки зрения его архетипичности? Открываются ли в нем для вас какие-то новые смыслы?

- Сказку понимает каждый по-своему. Есть добро, а есть зло. Несомненно, сказки пишутся для взрослых. Но понимаем мы это, когда вырастем. Каждый видит в этой сказке что-то своё. Для меня это искренность, нежность, честность, любовь, свет и добро. Это то главное, что должно доноситься до зрителя. Существует много редакций, переосмысляющих "Лебединое озеро" Чайковского. "Спящую красавицу" так еще не трогали. Наверное, это к лучшему. Пусть классика остается классикой. Если родиться гений, который сможет ее улучшить - пожалуйста. Но пока пусть она будет собой.

Фотографии сделаны на пресс-коференции и репетиции спектакля

==========================================================================
ВСЕ ФОТО - ПО ССЫЛКЕ

Елена С.

В проекте Эрика Готье «умирающие лебеди» принимали самые разные обличья
Фото: Пресс-служба Большого театра

На Новой сцене Театра имени Вахтангова фестиваль DanceInversion представил спектакль «Умирающие лебеди. Живой опыт» немецкой компании Эрика Готье и Штутгартского театра. Рассказывает Татьяна Кузнецова.

Обаятельный Эрик Готье, экс-танцовщик Штутгартского балета, сделавший стремительную карьеру хореографа и основавший собственную компанию в 2008 году, любит разговаривать с публикой. Четыре года назад, когда его компания на фестивале «Контекст» показывала спектакль Марко Гёкке «Нижинский», он в одиночку пленил зал еще до начала представления. На фестивале DanceInversion тоже не обошлось без конферанса: глава компании с непринужденным шармом объяснил публике, как рождались «Умирающие лебеди». Что было нелишним, так как 65-минутное представление по большей части состояло из видеоклипов и лишь шесть номеров, включая слегка переделанного «Лебедя» Фокина (которого редактор Готье приписал себе), исполнялись живьем.

Проект, по словам автора, родился в глухие времена полной изоляции, когда артисты его компании, с которыми хореограф общался по «зуму», своей понурой бессильностью напомнили ему финал фокинского «Лебедя». Эта ассоциация привела в движение мощные силы: 16 композиторам была заказана оригинальная музыка, по хронометражу близкая Сен-Сансу, 16 хореографов со всего мира поставили на заданную тему сольный номер для каждого из 16 танцовщиков труппы, 16 видеорежиссеров были призваны запечатлеть процесс и создать собственную версию танца. Была задействована огромная вспомогательная армия — художники, светодизайнеры, сценографы, операторы, а также костюмеры, техники, звукорежиссеры и прочие специалисты Штутгартского театра. Премьера состоялась в июле этого года. Предъявленный в Москве ее вариант (номеров осталось тринадцать) впечатлил профессионализмом, но оказался неоднозначным по художественным качествам. Проще говоря, некоторые авторы схалтурили. Или выступили заметно слабее своих коллег.

К истинным курьезам можно причислить постановку именитого итальянца Мауро Бигонцетти — видео «La cigna», в котором артистка упала в чан, наполненный мыльной пеной, и весь фильм пыталась оттуда выбраться, цепляясь намыленными ногами и руками за края котла, трагически раскачиваясь торсом и мотая мокрыми волосами. В конце бедняжка все-таки утонула в мыле — фигурально и буквально.

Странновато выглядели и некоторые «живые» номера. Так, неизвестный нам хореограф Кевин О`Дэй в номере «Нас было много» заставил артиста подобрать с пола дюжину шляп, водрузить их на голову и, покачиваясь, удалиться — видимо, пытался рассказать о неуверенности в завтрашнем дне. Другой хореограф, очень востребованный Эдвард Клюг, в номере «Капли» засунул исполнителя ногами в пустое ведро, применив школьное упражнение на ограничение подвижности, а потом заставил его «плыть» и «нырять», что каждый раз заканчивалось падением на пол. Последней каплей стал финал, в котором артист получил задание «летать», засунув руки в трусы. Остается только надеяться, что для двухактного балета «Мастер и Маргарита» (его премьера состоится в Большом театре 1 декабря) Эдвард Клюг найдет менее прямолинейные метафоры.

Многих балетмейстеров спасали режиссеры и операторы, заменяя изощренным танцем камеры не слишком изобретательную хореографию. Благодаря им чрезвычайно эффектным получился ролик с юношей, панически бегущим вверх по узкой лестнице и оказывающимся в результате в божественно красивой осенней роще; в ней, немного покрутившись и попрыгав а-ля Айседора, он живописно «умер», распростершись средь пурпурной листвы. Прекрасный — пластичный и техничный — артист Сори Ямамото (насколько можно судить по немногим впечатляющим комбинациям его танца) тоже был помещен в выигрышную среду — исполинский овальный цилиндр с бетонными серыми и красными стенами, откуда все порывался выскочить навстречу слепящему заходящему солнцу. Самым лучшим (и самым гармоничным по работе всех соавторов) оказался фильм «Emovere»: знаменитый израильский хореограф Ицик Галили уложил артистку Изабелу Шилинску горизонтально, скрыв верхнюю половину ее тела таким образом, что в кадре остались только голые ноги и испод белой пачки и камера могла свободно танцевать вокруг них, выразительных и самодостаточных. Томительно переплетались-скручивались колени, взлетали-вздыхали голени, горестно выгибались стопы, шептали пальцы, пробираясь вверх по щиколотке. И когда в финале эти протестующие, но беспомощные в вынужденной невесомости ноги вдруг встали на твердую поверхность и, наслаждаясь каждым шагом, с уверенной мягкостью удалились из кадра, затрепанная мысль, что с помощью голой телесности можно утверждать свободу духа, обрела зримое подтверждение.

В целом же темпераментные видеофильмы явно перевешивали вяловатые «живые» номера. И, возможно, для того, чтобы у зрителей не создалось впечатление, что они посетили киносеанс, умница Готье устроил «интерактив»: посреди действа заставил всех подняться на ноги и повторять за ним по два простейших движения из каждого номера. Встал весь зал, включая Сергея Капкова и Романа Абрамовича, которые, впрочем, вскоре вновь присели, осознав, что им предстоит изображать лебедей. Все прочие, включая корреспондента “Ъ”, охотно крутили локтями «волну», сдували с кулака воображаемую мыльную пену, топтались в па-де-бурре и были совершенно счастливы — опытный аниматор знал, как и чем взять публику. Ведь для профессионалов искусство не только зрелище, но и хлеб.

Елена С.

Номер ссылки| 2021100601
Тема| Балет, Современная хореография, Tanztheater Wuppertal Pina Bausch, Гастроли, Персоналии, Пина Бауш
Автор| Анна Гордеева
Заголовок| МЕТЕОРИТ И ЛЮБОВЬ К ЧЕЛОВЕЧЕСТВУ
«ГОД ГЕРМАНИИ В РОССИИ» ПРИВЕЗ В ПЕТЕРБУРГ «ПОЛНОЛУНИЕ» ПИНЫ БАУШ
Где опубликовано| © Журнал Музыкальная жизнь
Дата публикации| 2021-10-06
Ссылка| https://muzlifemagazine.ru/meteorit-i-lyubov-k-chelovechestvu/
Аннотация| Гастроли

Вуппертальской обыкновенной богини нет на этом свете уже двенадцать с лишним лет – она улетела почти мгновенно в июне 2009-го. Как часто бывает у людей танца, Пина Бауш слишком долго не обращалась к врачу, полагая, что если что-то где-то болит, это при такой профессии нормально. Вспышка диагноза – и очень быстрый финал, и растерянный театр, и растерянный весь мир: как? она же еще не везде была, не всем любимым городам посвятила спектакли! она же такая живая! Тогда казалось, что ее история – уже вытесанная в мраморе времени – закончилась навсегда. Театр начал задумываться над тем, кто из творцов мог бы его возглавить, кандидатуры менялись, кто-то приходил и уходил, и было четкое ощущение: спектакли Бауш не удастся удержать в рабочем состоянии. Лучше, наверное, как с Каннингемом: все запечатать, создать полный видеоархив и заниматься чем-нибудь другим. Но вот через эти двенадцать лет приезжает на гастроли в Петербург «Танцтеатр Вупперталь Пина Бауш» – счастливейший, невероятный подарок от Гёте-института и Года Германии в России – и мы видим «Полнолуние» в совершенно безупречном состоянии. Никаких скидок на «хранение памяти» – никто ничего торжественно не хранит, на сцене все так же живут баушевские трогательные ежедневные поэты, и они естественны, безумны и счастливы так же, как тогда, когда придумавшая их женщина ежедневно настраивала свою естественную, безумную и счастливую труппу. Тривиальная мысль «жизнь продолжается», часто звучащая, когда мы говорим о великих потерях, в «Полнолунии» транслируется самым ясным образом: да, продолжается, льется, фонтанирует, взлетает фейерверком.

«Полнолуние», сотворенное Бауш в 2006 году, собрано по тому же принципу, что и большинство поздних ее спектаклей. Десятки крохотных сценок, изначально совершенно обыденных, чуть повернуты, чуть-чуть трансформированы для зрительского глаза – и перед нами уже не хроники обыденной жизни, но поэтические притчи. Оформление спектакля, сотворенное Петером Пабстом, изначально не обыденно: на сцене лежит гигантский метеорит, выделенный искуснейшим светом, – и ничего более. Рядом с этой фактурной каменюкой люди кажутся мельче и забавнее – что ж так серьезно относиться к себе любимым, если этакий камушек может в любой момент упасть с неба? Но у Бауш нет обреченности фонтриеровской «Меланхолии», наоборот – метеорит тоже часть вселенной, и его можно освоить, обжить, облазить и приручить. Никто – ни люди, ни природа – не враг человеку – вот послание Бауш. И именно это умиротворенное чувство, возникающее у зрителей после весьма интенсивного по движению спектакля, – один из секретов его немеркнущего успеха.

Сценки… да не сценки даже, крохи совсем, секундные точки внимания: вот танцовщица просит партнера встать, раскинув руки, как Спаситель на кресте, – и подставляется под его вытянутую замершую ладонь, и ластится. Чьего внимания она просит? Недогадливого партнера? Невнимательного Господа? (Нет-нет, в спектакле никакого пафоса, но в самой крошечной детали – отсылки к совсем не маленьким эмоциям.) Вот смешная девица гордо идет на четвереньках – сценка явно зарисована в каком-то баре. («Розовая пантера» – звучит покровительственное пояснение по трансляции.) Да, у Бауш еще и разговаривают – и одна из героинь варьетешного вида («хорошо знающая жизнь дива») отважно весь вечер сражалась с русским языком, впрочем, начиная говорить все лучше и лучше – настолько, что напоминала о варьете в «Мастере и Маргарите». А вот мы вдруг замечаем, что дальнюю половину сцены занимает вода – и артисты в нее кидаются с отчаянием и восторгом, и плывут, и летят в ней, и празднуют эту свободу движения, возможную лишь в воде. А вода начинает лить и с колосников, и артисты зачерпывают воду и начинают выплескивать ее на метеорит – и получается потрясающая картина морского прибоя, бьющегося о скалы.

Музыкальное оформление «Полнолуния» собрано Маттиасом Буркертом и Андреасом Айзеншнайдером – и в фонограмме звучат отсылки и к популярным песенкам, и к классическим хитам, и к экспериментам перкуссионистов. Такая звуковая картинка привычна (опять-таки) для Бауш: она достаточно рано начала конструировать фонограммы для своих историй. Да, в молодости была «Весна священная», где Бауш в своей ярости была конгениальна Стравинскому, в самом первом сочинении хореографини – «Фриц» – звучал Малер, затем в работу попадали Глюк и Пёрселл, затем Вайль и Барток. Но к годам мировой славы технология работы железно включала в себя «записывание реальности в музыку», собирание звуковой партитуры спектакля из обрывков слышанных на улице мелодий. Быть может, Бауш не доверяла современным композиторам, полагая, что никто из них не способен точно отразить волшебство повседневной реальности – факт остается фактом: ее музыкой стали коллажи.

Бауш ставила свои спектакли в сотрудничестве с артистами своей труппы – предлагала им импровизировать на репетициях, смотрела, отбирала – правила! – и включала в спектакль. Оттого танцевальные соло сидят на артистах как влитые – подчеркнута эксцентрика конкретного человека. А если в спектакль вводится новый исполнитель, он будто примеряет маску из движений – и смотреть на то, как из-под маски выглядывает лицо, еще любопытнее. Но как же захватывающи эти краткие танцхарактеристики! Покорный влюбленный, мечтающая о карьере юная актриса (да, «я чайка» там тоже есть, в пластике почти дословно), вливающая в себя энный бокал подряд светская дама и прочие – как одним движением обозначаются отчаяние и трепет, равнодушие и надежда, как связка движений говорит больше, чем какой-нибудь масштабный монолог в героическом балете! Бауш предлагает нам всматриваться в людей – и радоваться их разнообразию, и любить их. Видя их так ясно и так волшебно, как только и бывает при полной луне.

ФОТО: ГОД ГЕРМАНИИ В РОССИИ
===========================================================================
Все фото - по ссылке

Елена С.

Показ в Чебоксарах состоялся в рамках гастролей, которые театр Эйфмана приурочил к 200-летию Федора Достоевского. Скоро спектакль увидят в Петрозаводске и Новгороде Великом. Фото eifmanballet.ru

Что там, по ту сторону греха?

В минувшее воскресенье на ведущей оперной сцене республики выступил легендарный балет Бориса Эйфмана с хореографическим прочтением романа Достоевского «Братья Карамазовы». Обращение к сложным темам, поиск ответов на философские вопросы — своеобразный «бренд» хореографа, для него балет — это способ размышления, «возможность через движение не только выразить какую-то форму, линию, но и передать поток эмоций, энергию, мысль».
«Проклятые вопросы» русского классика не оставляют Эйфмана уже много лет: некоторые из зрителей смотрели еще первую версию «Карамазовых» в Большом в далекие 90-е. В новой постановке, которая называется «По ту сторону греха», автор многое переосмыслил, сделал спектакль более динамичным и экспрессивным, но главное сохранил: это по-прежнему история о богоборчестве и богоискательстве, безверии и вере, природе человеческой греховности и духовном спасении.

Сквозным образом в спектакле становятся веревки и ленты, они много раз появляются на сцене, символизируя собственно саму карамазовщину — узы крови и греха, которыми неразрывно связаны персонажи.

Работать над пластикой и осмысливать такой сложный литературный материал — непростая задача для артистов. Ведущий солист балета Игорь Субботин, исполнитель роли Дмитрия Карамазова, рассказывает, что текст не дался с первого раза. Чтобы уловить нужную эмоцию, глубже и объемнее увидеть роль, он знакомился с советской кинопостановкой и много обсуждал образ с самим Борисом Яковлевичем: «По книге Дмитрий — человек, который был готов на опрометчивые поступки, за что и поплатился — его подставили, он попал в Сибирь, но это такой открытый персонаж, который и за себя постоит, и за других, и поможет, и он мне внутренне близок».

Вот и исполнитель роли Алеши, Дэниел Рубин, контакт со своим персонажем нашел не сразу: «Мне было очень трудно, я готовил эту партию полтора года. Я ведь сам себя чувствую скорее Иваном, никак не мог найти в себе эту… дикую веру. Постепенно, конечно, нашел. Только если у Достоевского она однозначно в Бога, то у меня это во что-то неопределенное… в искусство».

Львиная доля успеха балета — сыгранный актерский состав. Здесь умеют видеть и чувствовать партнера на сцене.

«Я могу сказать, что это совершенно не типичный балетный спектакль. Я весь балет в рясе. Весь балет у меня хореография то ли иконоподобная, то ли я разрываю себя на части — нет классических па. И помимо хореографического текста нужно добавлять живые эмоции — но это постепенно набирается. Для меня это уже 12-й спектакль в таком образе, и я только сейчас начинаю чувствовать здесь эмоциональную свободу. И это очень интересно», — рассказывает Дэниел.

Оба артиста утверждают, что этот спектакль, как живой организм, постоянно меняется, и ни одно представление не похоже на другое, — тут влияет и собственное состояние, и погружение в материал, и работа с партнерами.

Два часа, которые шла постановка, пролетели незаметно, на едином дыхании, и восторженные отзывы в антракте звучали даже из уст профессионалов. Ольга Ефимова, балерина: «Это очень сложный технически материал, темп спектакля очень высокий. Солисты… Я просто в восторге от того, как они выдерживают этот темп, как они работают с предметами, ведь все они на сцене обыгрываются — все лестницы, столы, стулья, и это не просто мизансцены, все предметы живут на сцене. Поразила техника мужских прыжков: такой высокий прыжок — и совершенно неслышный. И поддержки совершенно нереальные — уникальные, авторские, похоже, специально созданные для этого спектакля. И танцевать, распутывая все эти канаты! Такие спектакли требуют очень тщательных репетиций, здесь ценен каждый человек, ввести нового при таком темпе практически невозможно».

Особенно отмечали потрясающие декорации и работу со светом. Сочетание функциональности и универсальных, многозначных символов, а также подбор музыки (в основу музыкального текста легли произведения Сергея Рахманинова, Модеста Мусоргского и Рихарда Вагнера). И, конечно, накал эмоций.

«Благодаря этой постановке я, кажется, лучше начала понимать роман, — утверждает одна из зрителей, Анна Трифонова. — Все братья в поисках Бога, как бы что ни происходило по сюжету романа, все равно в конце они все идут к Богу, идут к кресту. И Алексей, младший, их объединяет. Его тоже постигает карамазовщина, как и всех братьев, это все равно есть в крови, но тем больше сочувствия вызывает его внутренняя борьба. Карамазовщина есть в каждом из нас, только проявляется по-своему. Мы же не можем знать, что там будет — по ту сторону греха. Поэтому и книга, и спектакль неизменно актуальны».

Елена С.

Номер ссылки| 2021100702
Тема| Балет, Современная хореография, фестиваль DanceInversion, Государственный театр Майнца, Персоналии, Шарон Эяль,
Автор| Александр Фирер
Заголовок| Ритм души
Где опубликовано| © портал "Музыкальные сезоны"
Дата публикации| 2021-10-07
Ссылка| https://musicseasons.org/ritm-dushi/
Аннотация| Фестиваль

Международный фестиваль современного танца DanceInversion процветает 22 года. За это время в его рамках 78 компаний из 30 стран представили опусы самых известных хореографов мира в области современного танца. С марта 2020 года всё человечество серфингует по гребням волн ковида и живет в его ритме. Многие культурные проекты отменяются и переносятся, но, к всеобщей радости любителей танца, фестиваль DanceInversion самым невероятным образом полноформатно проводится в этом году, как и ранее планировался.

«Цепь души»

Форум-2021 стартовал на сцене Геликон-оперы выступлением ансамбля современного танца Государственного театра Майнца, которым с 2014 года руководит Хонне Дорман. Эта молодая труппа представила спектакль «Цепь души» знаменитой иерусалимки Шарон Эяль, поставившей этот опус вместе со своими неизменными соратниками Гаем Бехаром и композитором Ори Личтиком специально для немецкой труппы в 2018 году. Театр получил за эту работу престижную немецкую премию Der Faust и, благодаря этому, стал известен в европейском танцпространстве.

Шарон Эяль была почти 20 лет звездой тель-авивской компании Батшева, а также впоследствии ее штатным хореографом. Москвичи знакомы с творчеством израильского хореографа Шарон Эяль по гастрольным спектаклям в Москве «House», «OCD Love» и его продолжению «Love Chapter 2». Более того, впервые в России ее спектакль «Autodance» появился в этом году в репертуаре Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко.

Нынешнее открытие фестиваля DanceInversion стало ярким и мощным. Невероятно энергетический спектакль «Цепь души» повествует о бессмертной субстанции, неразрывно связанной с индивидуумом с самого его рождения, затем обуславливающей его жизнь и безбрежие психического мира. Эяль будто «телесными глазами» видит красоту души, пребывающей в быстром и непрестанном движении. В темной тишине одиночества (лаконичный сценографический мрак без декораций) каждый из танцовщиков чутко прислушивается к себе и остро чувствует ритм души. Она как дыхание пластически отождествляется на сцене в ее неразрывной связи с телесной сущностью. Литчик погружает танец в беспощадно изматывающую звуковую жесткую поступь, в которой слышно биение душевного пульса (в партитуре лишь единожды проблеском возникает реминисценция танго). Танцовщики облачены в телесные купальники, что художественно отображает каноническое «нагим пришёл я в этот мир». Единодыханная симбиозная плоть семнадцати артистов пульсирует на высоких полупальцах в метрономном остинатном темпе.

В поразительно синхронном конвейере шажков механистичного и физиологичного действа универсально целостный ансамблевый пластический текст одновременно индивидуален для каждого исполнителя. Но отдельные соло в итоге поглощаются людской массой. Лихорадочные приливы в виде всполохов мятежных рук на гуттаперчево выстреливающем ввысь корпусе отдельного артиста выглядят, будто бунт над бастионом плоти согбенных у пола танцовщиков. Несколько раз взлетают подброшенные на руках тела, которые складываются затем друг на друга штабелями. Общий дансантный ход регламентирован таинством вечного движения в неустанном постижении пространства и времени и выхода за их пределы. Диагоналям, кругам, шеренгам, кажется, нет конца. Все эти точные перестроения в течение целого часа доводят тела артистов практически до измождения. Финальное многоминутное «головокружение» солиста перед кордебалетом просто гипнотизирует: кажется, будто непреодолимые силы, давящие извне, поглощают танцовщика. «Цепь души», по Эяль, одновременно в страстных желаниях каждого и в человеческой общности и несвободе. Скованные одной цепью люди в изнурительном марафоне обречены вечно блуждать по лабиринтам одиночества.

Фото предоставлены пресс-службой фестиваля DanceInversion

==============================================================================
ВСЕ ФОТО - ПО ССЫЛКЕ

Елена С.

Номер ссылки| 2021100703
Тема| Балет, Парижская опера, Открытие сезона, Персоналии, Орели Дюпон
Автор| Мария Сидельникова
Заголовок| Под счастливой звездой
Парижская Opera Garnier открыла новый сезон
Где опубликовано| © Коммерсантъ Стиль
Дата публикации| 2021-10-07
Ссылка| https://www.kommersant.ru/amp/5019822
Аннотация| Открытие сезона

В Париже состоялось самое долгожданное и красивое событие осени — открытие балетного сезона 2021/22 в Opera Garnier. Балетная труппа Оперы, ее прославленная школа, оркестр под управлением Густава Дудамеля и меценаты во главе с Chanel выступили единым фронтом и на полную артистическую мощность — так, словно ковидного года и не было вовсе. Как проходило парижское открытие рассказала Мария Сидельникова

Фото: Chanel, Julien Benhamou / Chanel

На главной лестнице золотого дворца Шарля Гарнье вновь разыгрался самый пышный светский спектакль Парижа. По ступенькам под фотовспышки чинно тянулись нарядные кринолины и смокинги непубличных покровителей балета Оперы. Влиятельные девушки выгуливали наряды и аксессуары от Chanel — главного спонсора вечера.

Предыдущий гала пришлось отменить из-за ковидных ограничений: при пустом зале его транслировали на сайте Оперы, усадив меценатов по домам с ужином перед экранами. Сезона тоже толком не было: театры во Франции заперли на ключ в конце октября 2020 и до конца мая 2021. Да и санитарные ограничения — рассадка, маски, закрытые границы — не располагали к торжествам. Поэтому сам факт, что гала состоялся в привычные сроки, сам по себе стал событием.

Худрук балета Орели Дюпон составила программу вечера так, чтобы это поняли даже неофиты: в «Волнорезе» на музыку японца Коки Накано хореограф Дамьен Жале, известный широкой публике как постановщик шоу Мадонны, буквально ставит артистов труппы на колени перед воображаемыми волнами, перед невидимой, но необратимой стихией. Совсем иной — и по языку, и по настроению — игривый дуэт «Облака внутри», дебютная работа в Опере танцовщицы NDT и начинающего хореографа Тесс Волькер. Американка закручивает отношения в паре с лихостью родного кантри и нежностью поэтической ностальгии.

Кульминацией вечера стали «Этюды» датчанина Харальда Ландера — великий оммаж классическому танцу. «Этюды» — одно из самых трудоемких балетных сочинений, сложнейший изнурительный класс, где вся труппа как на ладони, а солисты проходят серьезное испытание: вращения и прыжки требуют сильной выносливости. Выпускать «Этюды» в начале сезона, после года фактического простоя — решение рискованное и очень амбициозное.

Формат благотворительных гала привычен для американских театров, в большой степени живущих на частные деньги, и относительно новый для Парижской оперы. Годовой бюджет главного французского театра складывается из государственных субсидий (до пандемии они составляли чуть больше 40%), меценатских денег и собственных заработков. Главные опасения ковидного года были связаны с тем, что бизнесу будет не до культурных инициатив, и благотворительные программы первыми попадут под сокращения. Но Опера, похоже, вышла не только без потерь, но и с приобретениями. Французский дом Chanel с января этого года нарастил меценатские мощности и теперь поддерживает не только гала, но и все артистические проекты балета Парижской оперы.

Свое имя в историю танца вписала Коко Шанель. На протяжении многих лет тихо, но совсем не скромно она финансировала самые смелые и рискованные спектакли дягилевской антрепризы, создавала костюмы, помогала с гастролями. Исторические связи с балетным миром почти век спустя возобновил Карл Лагерфельд: в 2016 году он выступил на сцене Парижской оперы как автор сценографии и костюмов для «Брамс-Шенберг квартета» Джорджа Баланчина. Виржини Виар — многолетняя правая рука и его преемница — продолжает вышивать красивую балетную историю французского модного дома.

В этом году Chanel создала костюмы — пачки и диадемы — для этуалей в грандиозном Дефиле на музыку Берлиоза. Этот уникальный балетный парад, поставленный Сержем Лифарем в 1945 году к визиту в Оперу генерала Де Голля, — самая известная и красивая традиция Парижской оперы, которой нет ни у одного театра в мире. Все в этом параде строго регламентировано, от сценического рисунка до костюмов. Ученицы выходят в тюлевых юбках и купальниках, ученики в майках и трико, артистки труппы — в классических балетных пачках, мужчины-премьеры — в трико, белоснежных сорочках и черных жилетах. Этуали-балерины в пышных пачках и диадемах. Менять устав не позволено в Опере никому — традиции здесь чтут беспрекословно, поэтому новые костюмы для Дефиле создавались в четыре руки: с одной стороны — Chanel при личном участии Виржини Виар и мастеров художественной вышивки Lesage, с другой — ателье Парижской оперы. Декоративным мотивом десяти пачек — по числу этуалей в труппе — было выбрано звездное небо. По белоснежному шелковому корсету и тюлю рассыпались сотни хрустальных осколков, звезд и крошечных бусин. Верхний слой вышивали мастера Lesage, а уже на пачку его закрепляли специалисты Оперы. Диадемы украсили полумесяцами, кристаллами и драгоценными камнями. В стройном, неумолимом, изысканном марше Дефиле только у этуалей есть право сольного выхода. Эти звездные минуты заработаны годами тяжкого закулисного труда. Минуты торжества балетного искусства, служить которому счастливы и артисты, и те, кто их поддерживает.

Елена С.

Номер ссылки| 2021100704
Тема| Балет, Урал Опера Балет, Премьера, Персоналии, Леонид Десятников, Максим Петров, Максим Севагин, Андрей Кайдановский, Вячеслав Самодуров
Автор| Ольга Угарова
Заголовок| L.A.D. Урал Опера Балет. Премьера
Где опубликовано| © La Personne
Дата публикации| 2021-10-05
Ссылка| https://www.lapersonne.com/post/l-a-d-ural-opera-balet-premera/
Аннотация| ПРЕМЬЕРА

В Екатеринбурге показали премьеру вечера L.A.D. на музыку Леонида Десятникова. Компания JokerLab предложила четырем хореографам из разных театров – Вячеславу Самодурову, Максиму Петрову, Максиму Севагину и Андрею Кайдановскому – поставить под крышей Урал Опера Балет четыре работы к 65-летию композитора. Автор La Personne Ольга Угарова побывала на премьере и поговорила с хореографами и авторами проекта. Серия портретов создана специально для материала фотографом Кариной Житковой.

Максим Петров (Мариинский театр)

«Три тихие пьесы»

Балет «Три тихие пьесы» – это несколько произведений Десятникова. Пьесы, которые мы используем, написаны не для танца, но располагают к нему. Когда мне предложили принять участие в L.A.D., я сразу подумал про «Вариации на обретение жилища», но они очень короткие – всего девять минут. Тогда мы с Алексеем Гориболем составили сюиту, и перед вариациями идут вальс «В честь Диккенса» и «Титры» из музыки к фильму «Подмосковные вечера» – все объединяет легкость и нежность, но не без горечи.

Я хотел рассказать, что я услышал в музыке: она здесь и есть главное, а я просто стою рядом. Мне было важно сделать такой хореографический текст, который не будет перекрикивать музыку Десятникова, а будет вести с ней диалог, чтобы мы могли слушать и наблюдать, как танец взаимодействует с сочинениями Леонида Аркадьевича.

Максим Севагин (МАМТ им. К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко)

«Безупречная ошибка»

Саша и Катя (Александр Сергеев, Екатерина Барер (продюсеры JokerLab) – прим. ред.) сразу предложили поработать с довольно сложным сочинением Десятникова для скрипки и фортепиано «Как старый шарманщик». Правда, оговорились: «Не пойдет – музыку выберешь другую». Но мне понравилось, потому что всегда интересно устроить себе челлендж. На мелодичные пьесы и сюиты всегда можно поставить что-нибудь, а тут – такой фантастический эксперимент!

Леонид Аркадьевич – очень интеллектуальный композитор: он все время играет темпами, ритмами и музыкальными темами. А в случае «Шарманщика» – перед нами еще и диалог с Шубертом. Мне кажется, мы с артистами приняли настоящий вызов: надо было хорошо прочувствовать эту «неудобную» для танца музыку. Хореография, конечно, вышла тоже совсем непростая, но ребята не сопротивлялись! У труппы Урал Балет есть большое преимущество – они практически все время вовлечены в постановочный процесс, поэтому работать с ними одно удовольствие.

Андрей Кайдановский (Венская опера)

«Праздник уходящих»

Когда мы с JokerLab начали говорить о проекте L.A.D., я предложил поставить балет на то, что мне уже давно нравилось – «Эскизы к закату». Так родился «Праздник уходящих» – про черных клоунов, балаган, а если говорить конкретнее – про похороны. Внутри этой музыки заложена драма, но она очень двуликая. Кроме этого, в ней мы одновременно слышим и грусть, и праздник. Тема похорон, на мой взгляд, очень подходит такому полярному сочетанию настроений.

Мне близко мироощущение Десятникова – он на все смотрит с разных сторон. В его работах одна и та же тема может быть окрашена по-разному: где-то мы хотим смеяться, а где-то – плакать, при чем от одного и того же. Хотелось все эти интонации соединить, перемешать и создать сюрреальные и яркие образы – тем более в «Эскизах» все уже есть. Там столько явных характеров, насыщенности, наполненности и динамики! Мне было достаточно просто закрыть глаза, и сцена из будущего балета в голове уже была поставлена. Но, я думаю, самое ценное в музыке Десятникова – это юмор, без него ничего бы не получилось… По крайней мере, у меня.

Вячеслав Самодуров (Урал Опера Балет)

«Дар»

Я очень давно хотел поработать с музыкой Десятникова, и, наконец, такой случай представился. Для своего балета я выбрал кантату «Дар» на стихи Гавриила Державина. Она мне очень нравится, и я счастлив, что появилась возможность сочинить к ней хореографию. Не могу сказать, что мне близка поэзия Державина, но музыка перебросила мост из прошлого в настоящее и давала подсказки. «Дар» для меня ребус: к нему нужно было искать ключ, от чего работа становилась интересной и сложной. Все получилось достаточно коллажно и не без привлекательного хулиганства, которого у Десятникова в избытке.

--------------------------------------------------------------------------------------------

Екатерина Барер, продюсер JokerLab

Мы с Сашей Сергеевым задумали сделать вечер на музыку Десятникова пять лет назад. Но в силу обстоятельств старт проекта все время откладывался, и когда в прошлом году казалось, что он должен случиться, мы были вынуждены перенести его еще на год из-за всевозможных ограничений. Премьера L.A.D. для нас – большой праздник.

Я счастлива, что в прочтении музыки нам помог пианист Алексей Гориболь (музыкальный руководитель L.A.D. – прим. ред.) – он знает о ней все! На мой взгляд, благодаря ему вся команда смогла прочувствовать все заложенные в ней нюансы. В музыке Десятникова масса особенных культурных кодов, которые нельзя понять, если ты с ними не знаком или не близок, а у хореографов L.A.D. они буквально в крови, поэтому их работы очень органичны его сочинениям.

Александр Сергеев, продюсер JokerLab, солист и хореограф Мариинского театра

Судьба меня свела с Леонидом Десятниковым чуть больше пятнадцати лет назад. Это было очень захватывающее время работы над балетами «В сторону лебедя» и «Как старый шарманщик» в хореографии Алексея Мирошниченко. Анализируя сейчас тот период, я понимаю, что в том числе соприкосновение с его музыкой заложило во мне вектор, которому я стараюсь следовать по сей день и как танцовщик, и как продюсер – я всегда открыт всему новому.

Мы с Катей Барер очень хотели, чтобы вечер состоялся к 65-летию Леонида Аркадьевича прошлой осенью, и рады, что несмотря на все отмены и переносы, нам удалось все-таки показать L.A.D. в юбилейный год. Хочется отдельно сделать акцент на том, что все основные художественные и музыкальные решения принимались в диалоге с Леонидом Аркадьевичем и Алексеем Гориболем, а часть произведений проекта никогда не использовались хореографами.

Проект L.A.D. от JokerLab и Урал Опера Балет состоялся при поддержке фонда MART.

==========================================================================================
ВСЕ ФОТО - ПО ССЫЛКЕ

Елена С.

Номер ссылки| 2021100705
Тема| Балет, Урал Опера Балет, Премьера, Персоналии, Леонид Десятников, Максим Петров, Максим Севагин, Андрей Кайдановский, Вячеслав Самодуров
Автор| Анна Галайда
Заголовок| В Екатеринбурге прошла премьера балетов на музыку Десятникова
Где опубликовано| © Российская газета
Дата публикации| 2021-10-07
Ссылка| https://rg.ru/2021/10/07/reg-urfo/v-ekaterinburge-proshla-premera-baletov-na-muzyku-desiatnikova.html
Аннотация| ПРЕМЬЕРА

Премьера вечера балетов на музыку Леонида Десятникова L.A.D. прошла на сцене театра "Урал Опера Балет". Идея балетного оммажа Леониду Десятникову возникла у продюсеров Екатерины Барер и Александра Сергеева несколько лет назад. Театральность этой музыки воплотили в сценическое действо хореографы, с которыми ассоциируется не только сегодняшний, но и завтрашний день отечественного балета: петербуржец Максим Петров, работающий в Московском театре Станиславского и Немировича-Данченко, выпускник Вагановской академии Максим Севагин, живущий в Вене москвич Андрей Кайдановский и Вячеслав Самодуров, лидер "Урал Балета". Их взаимоотношения с музыкой, хореографией, временем составили сюжет L.A.D.

Фото: Татьяна Андреева/ РГ

Под руководством музыкального руководителя программы Алексея Гориболя среди опусов Десятникова были выбраны не те, что написаны специально для балетной сцены. Максим Петров, этим летом впечатливший цельным решением вечера Стравинского в Мариинском театре, собрал свой 17-минутный спектакль из "Вариаций на обретение жилища", музыки к кинофильму "Подмосковные вечера" и вальса "В честь Диккенса". Ирония и тепло этой музыки повели его в мир чеховских пьес, тихих прощаний и уходов.

Строгие линии хореографии Петрова, спокойная рациональность его композиций, казалось, должны идеально совпасть с душевным строем Десятникова. Но пространство "Трех тихих пьес" оказалось завалено очаровательными детскими игрушками, тела артистов почти пропали в развевающихся белых одеждах (художник Мария Трегубова), и в этих деталях утонул замысел постановщика, несмотря на эффектные соло Елены Воробьевой, Мики Нисигути, Андрея Арсеньева, Фидана Даминева.

К балету Петрова в программе без антракта присоединили постановку Максима Севагина, тоже работающего в технике и эстетике классического танца. Его "Безупречная ошибка" на музыку пьесы "Как старый шарманщик…" - квартет двух танцовщиков и двух танцовщиц, контраст которых становится стержнем спектакля и превращает его в поединок двух способов существования. Это было подчеркнуто виртуозными Екатериной Малкович с Арсентием Лазаревым и непредсказуемыми Рафаэлой Морел и Иваном Суродеевым. Второй квартет танцовщиков (Екатерина Кузнецова и Евгений Балобанов, Рафаэла Морел, Лука Дризанг) внутренний конфликт сгладил, тем интереснее оказалось следить за сменой ритмов и необычной кардиограммой танцевальных комбинаций и предвкушать предстоящую через несколько недель премьеру первой большой постановки Севагина - "Ромео и Джульетту" в его родном театре.

Андрей Кайдановский со шлягерными "Эскизами к Закату", декларированной театральностью стиля, отличающей его от других участников проекта, и стабильно идущей вверх международной карьерой был, вероятно, назначен на роль гвоздя программы - "Праздник уходящих" стал центральной частью вечера. И он предложил эффектный сюжетный спектакль, парадоксальный и эксцентричный. Но этой цирковой истории с любовью, кровью, скандалами, интригами, расследованиями и двумя похоронами не хватило, с одной стороны, эстетической безупречности (работу хореографа поддерживала собственная команда - сценограф Татьяна Вьюшинская и художник по костюмам Мелани Фрост), с другой - многослойности, нелинейности, к которым взывает музыка Десятникова.

Музыке Десятникова нет равных в воплощении танцевальных замыслов любой сложности

То, что ей сегодня в России, вероятно, нет равных в воплощении танцевальных замыслов любой сложности, продемонстрировал финальный балет программы, который был отдан Вячеславу Самодурову. Сам выбор музыки для постановки выглядел вызовом - кантата для тенора, мужского хора и инструментального ансамбля на стихи Державина "Дар". Дар хореографа Самодурова, легкий, точный, саркастичный, кажется противоположностью усложненного, старомодного, свинцово-весомого языка Державина и масштабного кантатного стиля. Но вызов, который умеет устроить сам себе Самодуров, обычно и ведет его к нетривиальным решениям.

На этот раз он расчистил пространство от всяких элементов декора, отказался от черно-белой гаммы, в которой почти полностью выдержан вечер, одел танцовщиков в телесное трико, а танец рассредоточил между сценой и видео (видеохудожник Павел Ахметов). С имперской уверенностью матушки Екатерины Алексеевны хореограф превратил державинское слово в чистый орнамент, выведя на авансцену в начале действия мужской хор Уральской консерватории (хормейстер Владимир Завадский), а сам выбрал себе в союзники только музыку.

Кажется, его интересовала каждая "зазубринка" этой партитуры, ее необычный склад и ритмы, которым он искал хореографические эквиваленты. При этом Самодуров, известный как бескомпромиссный классик, на этот раз сделал заступы на сопредельные танцевальные территории, внедрив в свой безупречный академический лексикон приемы более свободного танца. Их точно артикулировали Елена Воробьева и Александр Меркушев, Анна Домке и Иван Сидельников, Мария Михеева и Андрей Арсеньев, улавливающие пожелания своего хореографа на каком-то клеточном уровне.

Такой же уровень взаимодействия в проекте демонстрировали музыканты, хотя Алексей Гориболь на этот раз не стал привозить столичные команды, а выбрал местных солистов - с ним выступили Темирлан Абедчанов (виолончель), Михаил Калупин (скрипка), Яна Морева (флейта) и другие.

Справка "РГ"

Постановка инициирована агентством JokerLab. В дальнейшем L.A.D. планирует существовать в гастрольном режиме, и ближайшая встреча с ним возможна в ноябре на фестивале "Дягилев. P.S." в Петербурге.

Елена С.

Номер ссылки| 2021100706
Тема| Балет, театр оперы и балета им. Абая, Премьера, Персоналии, Дарья Бочкова, Клим Ефимов
Автор| Эльвира Сыздыкова
Заголовок| Сказка наяву
Где опубликовано| © "Новое поколение" (Казахстан)
Дата публикации| 2021-10-07
Ссылка| https://www.np.kz/news.php?id=1807
Аннотация| Премьера

На сцене Казахского национального театра оперы и балета имени Абая продолжается ежегодный фестиваль Dance toDAY, приуроченный к 80-летию мэтра отечественного балета Эдуарда Мальбекова. В рамках проекта 2 и 3 октября прошли показы классического спектакля “Спящая красавица” при участии звезд российского балета - солистов Большого театра Дарьи Бочковой и Клима Ефимова

За организацию фестиваля Dance toDAY отвечает компания Konokbaev Group во главе с Нурланом Конокбаевым, которая уже почти десять лет проводит в Алматы масштабные фестивали, гала-концерты и балетные показы мирового уровня.

В 2021-м фестиваль Dance toDAY приурочен к 80-летию заслуженного артиста РК, педагога, мэтра отечественного балета Эдуарда Мальбекова. В числе его воспитанников - блестящие танцовщики Алексей Сафронов, Яссауи Мергалиев, Нариман Бекжанов, Айдос Закан, Асет Мурзакулов, Амир Жексенбек. Мэтр всегда вдохновлял учеников следовать двум главным заповедям: оставаться профессионалом и бескорыстно служить своему делу. Эдуард Джабашевич настаивает: “Именно служить. Ибо в театре не работают. Ему служат. Неспроста он назван храмом, где много званых, но мало избранных”.

В минувшие выходные на сцене театра имени Абая танцевали артисты международной величины, на протяжении своей яркой карьеры следующие тем же высоким истинам. Настоящим событием для алматинского зрителя стал приезд солистов Большого театра Дарьи Бочковой и Клима Ефимова, исполнивших партии Авроры и Дезире в “Спящей красавице”.
Дарья Бочкова - ныне прима-балерина “Кремлевского балета” - окончила Московскую государственную академию хореографии, после стала частью труппы Большого театра, является лауреаткой множества российских и международных профессиональных конкурсов. За годы обучения в МГАХ, которую окончила в 2010-м, артистка успела станцевать ведущие партии в постановках “Щелкунчик”, “Тщетная предосторожность”, “Пахита”.

Клим Ефимов вырос в балетной семье, с ранних лет вдохновляясь родителями - заслуженной артисткой РФ Марианной Рыжкиной и педагогом Борисом Ефимовым, когда-то танцевавшим с Плисецкой. Клим Ефимов - лауреат множества международных конкурсов, действующий ведущий солист Большого театра, сцене которого посвятил уже 11 лет.
Вместе Дарья Бочкова и Клим Ефимов танцуют уже давно. По их словам, познакомились еще в Московской государственной академии хореографии, где учились на параллельных курсах. Выходить на одну сцену начали тогда же, затем были бесконечные конкурсы - российские и международные, а после - карьера в Большом театре. Но вот прошедшие в выходные показы стали своеобразной премьерой для пары: несмотря на многолетнее сотрудничество, артисты ранее не танцевали вместе главные партии в “Спящей красавице”.

Перед показами на пятничной пресс-конференции артисты признались, что с огромным трепетом берутся за легендарный балет Петра Чайковского, впервые показанный зрителю на сцене Мариинского театра еще в 1890-м. Как для Бочковой, так и для Ефимова, по их признаниям, танцевать “Спящую красавицу” - значит погружать публику в настоящую сказку. И бесспорно то, что именно такая, бессмертная, светла сказка наяву родилась на сцене КазНАТОБа в минувшие выходные.

В рамках фестиваля Dance toDAY на сцене Казахского национального академического театра имени Абая в этом году пройдут еще два балетных спектакля со звездами мирового балета. На 7 ноября запланирован показ “Баядерки” с участием заслуженной артистки России Оксаны Кардаш, заслуженной артистки Татарстана Кристины Андреевой и заслуженного деятеля Казахстана Адамжана Бахтияра. А перед новогодними праздниками, 25 и 26 декабря, на сцене станцуют “Щелкунчика”, в котором главные партии исполнят Фуми Канеко и Вадим Мунтагиров - прима-балерина и премьер лондонского Royall Ballet.

К слову, и сам КазНАТОБ в скором времени презентует несколько громких проектов. Так, в ноябре этого года пройдет премьера оперы “Аида”, а следом, уже в декабре, состоится показ восстановленного оперного спектакля “Абылай хан”.

Фото Талгата Галимова

=============================================================================
ВСЕ ФОТО - ПО ССЫЛКЕ

Елена С.

Каждую субботу зрители канала "Россия-Культура" смотрят выпуски нового сезона проекта "Большие и маленькие". В них показывают свое мастерство непрофессиональные танцевальные коллективы со всей страны. Сегодня мы беседуем с Владиславом Лантратовым — заслуженным артистом России, премьером Большого театра, который выступал в судейской коллегии наряду с Софьей Гайдуковой, Рамилем Мехдиевым, Игорем Цвирко и Александром Могилевым.

— Как вам роль члена жюри проекта "Большие и маленькие"?

Владислав Лантратов: Так получилось, что я был членом жюри в показах современного танца, чему я очень рад, потому что мне не нужно было комментировать балет (смеется). Мне кажется, это сложно: оценивать детей. Если взрослым артистам можно давать какие-то наставления и оценки, то с юными участниками это непросто. Но мне очень понравилось быть в жюри, и я много открытий для себя сделал. Например, что в нашей стране современный танец не просто существует, но он активно развивается и есть множество школ, педагогов, хореографов, которые страстно им увлечены и передают свои знания молодому поколению.

Открытием были и дети, которые понимают, чего они хотят на данный момент, и что они хотят сказать через танец. Это круто. Не все взрослые могут ответить на вопросы "кто я есть сегодня и какие мои цели", и, поэтому, увидеть таких увлеченных детей — это настоящий подарок.

— Как вы поняли задачу жюри?

В. Л.: Я пришёл в проект "Большие и маленькие" с открытой душой, на позитивных эмоциях, и сам хотел открыть для себя нашу страну в сфере непрофессионального танца. И, конечно же, поддержать ребят, которые этим занимаются: коллективы, юных артистов, их хореографов. Я прекрасно понимаю, как это сложно, особенно для тех, кто приехал издалека. С большим уважением отношусь к руководителям, которые организовали эти коллективы, к родителям, которые отдали детей заниматься танцами. Сколько в это вложено сил, времени, души. Очень рад за участников, для них участие в телепроекте — выход на новый уровень. Уверен, что "Большие и маленькие" станут для многих поддержкой и мотивацией.

— Были ли вы знакомы раньше с жюри, и как строилась ваша работа? Были ли у вас разные мнения, или у вас была сплоченная команда?

В. Л.: Всё вышло само собой и очень гармонично. Специально ничего не обсуждали, не придумывали. Изначально договорились друг с другом, что "мы смотрим и комментируем то, что видим". Ничего не придумывая, ничего заранее не оговаривая. Это было очень легко, мне понравилась наша команда.

— То есть все ваши оценки, решения — сплошная импровизация?

В. Л.: Конечно! Кажется, в передаче это видно!

— Что бы вы пожелали детям, которые выступают на конкурсах? На что обращают внимание члены жюри?

В. Л.: В первую очередь хочется, чтобы ребята получали удовольствие. Несмотря на камеры, на сложный свет и видеоряд, сложную площадку, на то, что "вдруг там что-то случайно не получилось". Главное, чтобы было видно, что человек живёт этим делом. Что он осознанно этим занимается, что ему хорошо на сцене. Да, мы смотрим и на технику тоже, и хочется, чтобы она тоже была на высоком уровне. Но мне кажется, всё равно важнее — это гармония, удовольствие и музыка.

— Некоторые члены жюри еще подчеркивали такой момент, как проявление личной индивидуальности. Что для вас — индивидуальность в танце?

В. Л.: Это твой личный почерк. То, кто ты есть. Тот образ, который ты сам для себя принял: что ты за человек, кто ты по жизни и кем хочешь быть на сцене. Всё это соединяется в момент нахождения на сцене — это и есть индивидуальность. Главное не бежать от неё.

— Мы уже видели Вас в одном из проектов телеканала "Россия-Культура" — "Большой балет", но тогда вы выступали на сцене как участник. Помните этот опыт?

В. Л.: Конечно, с большой теплотой вспоминаю "Большой балет". Тогда для нас это всё было в новинку: и работа с камерой, и площадка "Мосфильма", и судейство жюри. Для меня это вообще был первый конкурс в жизни, потому что я раньше даже в балетных конкурсах никогда не участвовал. Это хороший опыт и важный проект телеканала "Россия-Культура" по популяризации балета и представлении новых имен для широкой публики. А для меня — работа перед камерами, знакомство с потрясающими артистами и членами жюри.

— А сейчас в каких проектах Вы заняты, и что интересного в профессиональной сфере Вашей жизни происходит?

В. Л.: Сегодня танцую в Большом театре в балете "Онегин". На следующей неделе у меня балет "Дон Кихот". Параллельно у нас сейчас начались репетиции балета "Мастер и Маргарита", где мне доверили роль Воланда. Хореографом выступает Эдвард Клюг, премьера будет в декабре.

Не пропустите очередной выпуск проекта "Большие и маленькие" на телеканале "Россия-Культура" в субботу в 15:30.