Балет и Опера

atv

Номер ссылки| 2025103005
Тема| Опера, Пермская опера, «Вольный стрелок» Вебера, Персоналии, Антон Федоров, Борис Рудак, Давид Есаян, Алина Отяковская, Анна Щербакова, Александр Егоров, Ирина Байкова, Екатерина Проценко, Гарри Агаджанян, Рустам Касимов, Анатолий Шлиман, Тимофей Павленко, Тимофей Дроздов, Петр Белякин, Валерия Сафонова
Автор| Гюляра Садых-заде
Заголовок| В полшаге от бездны
Гюляра Садых-заде о «Вольном стрелке» Антона Федорова в Пермской опере
Где опубликовано| © Masters Journal
Дата публикации| 2025-10-25
Ссылка| https://masters-journal.ru/volnyj-strelok-fedorov
Аннотация| ПРЕМЬЕРА

«Вольный стрелок» Вебера — первая премьера сезона, выпущенная в Пермском театре оперы и балета. Примечательна она по нескольким важным обстоятельствам. Первое: выбор названия удивительно своевременен. В XXI веке «Вольный стрелок» ставился на отечественной сцене всего дважды: в 2001 году оперу Вебера выпустил в Саратове Дмитрий Белов, ровно двадцать лет спустя, в 2021-м, в репертуаре столичного МАМТа появился спектакль Александра Тителя. Между тем, опера Вебера — важнейшая веха в истории музыки, императивно утвердившая в немецком, а затем и в общеевропейском культурном пространстве стилевые матрицы романтической волшебной оперы и главные смысловые и ценностные ориентиры немецкого романтизма: двоемирие, опора на национальный дух, национальный язык и мелос.

Дело, впрочем, не только в том, что опера Вебера для нас — бесспорный раритет. Актуальна и сама проблематика оперы; в «Стрелке», этой библии немецкого романтизма, предельно обнажена и обострена ключевая коллизия типично романтического сознания, довлеющего над нами и сегодня: извечная битва добра со злом за сердце человеческое — есть ли что-то важнее и актуальнее в нынешние апокалиптические времена?

В опере Вебера привычно текущая, обыденная жизнь — everyday life — покидает пределы профанного, возвышаясь до сакрального; все обретает окончательность, все предельно поляризуется — и каждый обязан сделать свой выбор. Именно об этом говорит с нами от лица своих героев «Вольный стрелок»: нерешительного, неуверенного в себе охотника Макса — типично романтического героя, разрывающегося между трудным, но нравственно безупречным выбором — и манящими тусклыми огоньками удачи, соблазном простого пути, сопряженного с пагубой души и падением в адовы пучины. Влиянию на Макса светлой беспорочной Агаты — идеальной романтической героини, осененной покровительством святого отшельника, противостоит власть зловещего и страшного в своей порочности, но отчасти и буффонного Каспара — приспешника адских сил, помощника лесного духа Самиэля.

Никого не обманет кажущаяся простота незатейливых, очаровательно наивных, псевдонародных песенных мелодий, лендлеров, бодрых охотничьих хоров, «золотых ходов» валторн и нарочитого тремолирования оркестра на звуках уменьшенного септаккорда в знаменитой сцене в Волчьем ущелье. Несмотря на плакатность персонажей и преувеличенность избранных оркестровых средств, острота главной коллизии — противостояние человека жуткой хтони, наплывающей на уютный бюргерский мир из темного, страшного леса, — ничуть не снижается, даже если в сценическом решении добавить толику карикатурности в обрисовку основных персонажей.

За музыкальную составляющую постановки отвечал штатный дирижер Пермской оперы Петр Белякин; ему удалось передать силами оркестра экспрессию демонических сцен и цветущую мелодическую красоту сцен народных и бытовых. Дирижер сумел подчеркнуть достоинства солистов, задать нужный тонус игры музыкантам оркестра — достаточно воодушевленный, но контролируемый; проследить за точностью многочисленных соло, то и дело возникающих в партитуре Вебера. Хорош был и хор (хормейстер — Валерия Сафонова); хор подружек невесты, с его монотонно-скучливым ритмом и хороводом в полуприсядку вокруг главной героини, произвел совершенно завораживающее действие; мелодия его то и дело безотчетно всплывала в памяти еще долго после премьеры.

Тут самое время отметить прицельно точный выбор постановщика премьеры. Антон Федоров, модный режиссер, выпустивший немало удачных, нашумевших драматических спектаклей на сценах Москвы, Петербурга и Новосибирска — вспомним , пожалуй, его недавнюю «Утиную охоту» в БДТ, «Дон Кихота» в Театре Наций и спектакль «Е-ее-ее» по мотивам «Бременских музыкантов» в новосибирском «Старом доме» — впервые оказался на музыкальных подмостках. Его дебют в Перми в амплуа оперного режиссера и сценографа оказался более чем удачным; Федоров поиграл на разные лады с пресловутой, но оттого еще более чарующей условностью оперного театра и, кажется, сумел прочувствовать ее как благо и возможность. Режиссер, включившись в затейливую игру, придумал кучу всякой сценической всячины, насытив зрелище визуальностью, смехом, комикованием, гэгами, неожиданными поворотами в разговорных эпизодах — что, однако, вовсе не мешало зрителю постоянно ощущать эдакий холодок, которым так и тянет из бездны.

Это ощущение зыбкости, постоянно уплывающего из-под тебя пола, колеблющейся почвы реальности, создавало эффект почти головокружительный. Хтонь сочилась из всех дыр; проникала сквозь деревянные панели, которыми была обита студия звукозаписи; Федоров выдавал ее по чайной ложке, далеко не сразу. Потустороннее, иномирье поначалу задавалось в мерцающем режиме; как говорится, ничто не предвещало.
Условность жанра оттенялась разговорными сценами — как и предписано Вебером; в этом смысле «Стрелок» близок к жанру немецко-австрийского зингшпиля. Диалоги, переведенные Ольгой Федяниной, были усеяны там и сям придуманными Федоровым отсылками то к нынешним событиям, то поминались, ни к селу ни к городу, события Тридцатилетней войны и «Магдебургской свадьбы». Все диалоги произносились на чистом русском, музыкальные номера пелись, разумеется, на языке оригинала, на немецком. Впрочем, феномен двуязычия (и даже троязычия!) встречался на немецких оперных сценах еще во времена гамбургского «Театра на Гусином рынке», когда там работали молодые Гендель и Маттезон, а руководил тогда первым публичным немецким театром композитор Рейнхард Кайзер — так что сегодня полифония языков никого не смущает. Тем более что принцип двуязычия оправдывает и обосновывает основную идею спектакля: его события разворачиваются в студии звукозаписи, в которой хор и солисты записывают оперу Вебера «Вольный стрелок» — таковы, так сказать, исходные «предлагаемые обстоятельства» трактовки Федорова.

Поэтому сцена поделена на два плана: на первом, ближнем, с самого начала в глаза лезет огромный пульт звукооператора, моргающий разноцветными огоньками; за ним, как за огромной клавиатурой, сидит звуковик с внешностью типичного стареющего рокера: седые немытые патлы, черная футболка с зловещим принтом Black Sabbath, потертые, видавшие виды джинсы, худое горбоносое лицо… Время от времени звуковик берет в руки электрогитару и извлекает из нее протяжные вибрирующие звуки, минорные запилы и диссонирующие аккорды. По заказу театра саундтрек к разговорным эпизодам написал петербургский композитор Олег Гудачев — так Пермская опера продолжила традиции «дополнять» оперные партитуры прошлого музыкой, созданной нашими современниками: в 2022 году Валерий Воронов обрамил прологом и эпилогом оперу Белы Бартока «Замок герцога Синяя борода», в 2023-м Владимир Горлинский вступил в диалог с «Человеческим голосом» Франсиса Пуленка.

Однако тактично и ненавязчиво подложить под разговорные сцены музыкальную основу — дело не такое уж простое. Гудачев составил лаконичный словарь гитарных риффов, которые может без труда сыграть непрофессиональный музыкант — каковым и был Тимофей Дроздов, приглашенный на роль звукооператора, но по ходу дела перевоплощавшийся в мрачного демона Самиэля, обитающего в зловещем лесу, «ловца душ» незадачливых охотников, готовых на все, ради удачного выстрела.

Пожалуй, самое интересное в пермском спектакле — наблюдать за тем, как воспринимает, объясняет и адаптирует к нынешнему мировосприятию ключевую для понимания самой природы немецкого романтизма оперу Вебера поколение сорокалетних: в большинстве своем — циники, прагматики и антиромантики. Понятно, что без романтического флера; понятно, что не без ироничного остранения. Но энергетика, излучаемая партитурой Вебера столь мощна, что в орбиту романтического мировидения втягивается даже самый прожженный скептик. И вот уже в спектакле Федорова демоническое, фантастическое и зловещее — лишь мерцающее поначалу — прорывается в полную силу. В сцене в Волчьем ущелье оскаленные волчьи морды сгрудятся над пылающей жаровней, где Каспар и Макс льют волшебные пули. Огненный профиль демона-звуковика Самиэля проступит на черной завесе, оглашая зал хриплым, похожим на вороний грай басом.

А начиналось все как бытовая, обыденная сценка: пока хористы беседуют, ожидая начала записи, в «предбанник» студии вваливается подвыпивший, расхристанный солист — Макс, ковыляет к дивану, то и дело прикладываясь к бутылке, но прячет ее при виде рассерженной Агаты. Та, попеременно с подругой Анхен, пытается привести незадачливого жениха в чувство — но тщетно. Партию Макса в первом составе вполне достойно спел и очень смешно и живо сыграл Борис Рудак — один из ведущих солистов Пермской оперы, поющий все ключевые партии от Хозе до Германа. Комическое в его образе доминировало; отлично был режиссерски обыгран и дуэт Макса с Каспаром–Гарри Агаджаняном. Во втором составе партию Макса пел приглашенный Давид Есаян; музыкально партия у него получилась весомее и звучнее, но актерски он явно проигрывал Рудаку.

Поначалу деление сценического пространства на два плана показалось не слишком удачной идеей; авансцена остается пуста, хор далековато задвинут и выстроен в ряд, первый массовый эпизод — с маршем, с танцующими лендлер пейзанами — театрально не обыгран, просто пропевается. Лес, важнейший смысловой фон оперы, дан у Федорова лишь намеком: из бокового окна видны стройные ряды деревьев. Фауна присутствует в виде чучел орла и оленя. Но лес будет наползать на сцену постепенно, пока не заполонит ее окончательно во второй картине «Вольного стрелка», когда Агата начнет свою знаменитую арию.

В первый вечер центральную женскую партию прекрасным, нежным и ровным лирическим сопрано спела Алина Отяковская — можно лишь поздравить театр с такой солисткой. На втором спектакле Агату чуть более приземленно и экспрессивно, но тоже неплохо спела дебютантка Анна Щербакова. Анхен–Ирина Байкова, изящная, точная и резкая в движениях, с подвижным, легким сопрано — составила с подругой выпуклый визуальный и характеристический контраст. В интерпретации Байковой Анхен выступила сущей стервой; кажется, она вовсе не была рада счастью подруги, скорее уж завидовала ей: слишком насмешничала, слишком давила на нее, почему-то отняла розы, подаренные Агате отшельником — в спектакле Федорова он выведен ассистентом звукорежиссера (Александр Егоров).

Ария-сцена Агаты — сложная, разноплановая, каждая смена настроения знаменует начало нового раздела — была проведена Отяковской трогательно и искренне. Начиная с первой же фразы — недоуменного вопроса «Как сон подкрался ко мне, прежде чем я дождалась его?» (Wie nahte mir der Schlummer, Bevor ich ihn gesehn?), мечтательно медленную мелодию Leise,leise, fromme weise — к быстрому заключительному разделу, — ажитированному всплеску радости узнавания, в котором вновь появляется лейтмотив Агаты, впервые звучащий в оркестровом изложении в увертюре.

В этой сцене Агата остается одна; прижав к груди заветный букет белых роз — ее оберег — она обращается к луне. И в этот момент режиссер использует эффект зума: окно, за которым виднеются стройные стволы, стремительно приближается, лес словно вламывается внутрь, сметая стену дома. Впервые в спектакле осязаемо, грубо, зримо проступит образ, о котором Элиас Канетти писал в своем труде «Масса и власть»: «Войско — это не просто войско, это марширующий лес. Ни в одной стране чувство леса не сохранилось так, как в Германии: строгость и стройность деревьев, многочисленность и параллельность их стволов наполняют сердце немца глубокой тайной радостью».

Но очарование сцены резко нарушается; в волшебные девичьи мечты грубо вторгается реальность театра. За сценой голос помощника режиссера командует: «Опускаем луну… осторожно, не зашибите солистку… выпускаем сову» — и на фоне ночного неба, между морщинистых картонных стволов и светящегося шара луны, подвешенного на веревочках, пролетит мультяшная сова, неуклюже взмахивая крыльями. Тут Федоров в лоб применил брехтовский прием эпического театра — дистанцирование от происходящего на сцене, взламывание театральной условности, разрушение четвертой стены.

Через ночной лес пробирается Макс, озираясь, прячась за каждый ствол; страх его преувеличен, вид комичен донельзя: острое перо торчит на тулье охотничьей шляпы, за плечом — двустволка.

Однако зло, притаившееся в лесу совсем не шутовское; оно настоящее. Именно это имел в виду Вебер, когда писал «Вольного стрелка» — и кажется, Федоров это понял; в его спектакле «совы не то, чем кажутся». В партитуре Вебера разверзаются нешуточные бездны; эта опера о том, что зло — тут рядом, буквально в полушаге. Оступишься, сделаешь неверный шаг — и ты пропал; полетишь в черноту, в адский мрак, где твою душу сожрут демоны.

Не понарошку, а по-настоящему, в спектакле Федорова, от сцены к сцене нарастает осознание романтического нарратива — и ощущение экзистенциального ужаса. И надо научиться жить с этим, ежесекундно рискуя оступиться.

Этот экзамен на прочность моральных императивов, на противостояние злу мы проходим каждый день. И несмотря на наивность сюжета — финал новеллы Иоганна Августа Апеля и Фридриха Лауна, в которой герои погибают, либреттист Иоганн Фридрих Кинд переписал, соблюдя принцип lieto fin — этический пафос оперы Вебера особенно актуален для нас сегодня.

Федоров было попытался снизить пафос, обыграв комизм ходульных ситуаций, используя свой узнаваемый театральный язык: гэги, насмешки, комикование, гротеск. Но в процессе все герои выламываются из карикатурного абриса роли, вырастают в нечто большее — в символы чистоты, веры, романтического дуализма, греха. Поразителен, к примеру, в своей нутряной органике Гарри Агаджанян — типичный буффон, с немного обиженным, порой комически испуганным выражением лица; но даже его персонаж порой выглядит почти трогательно, а в сцене смерти, когда Каспар, подстреленный седьмой волшебной пулей Макса, постепенно вытягивает из кармашка рубахи алый платочек, трепещущий под руками, как ручеек крови — его даже становится немного жаль.

Так неведомый ужас, древнее невыразимое зло, просачивается в уютную бюргерскую гостиную и жизнь простодушных пейзан; оно таится в лесу, подстерегает за калиткой, оно ненасытно, не дремлет и готово пожрать каждого, кто польстится на его посулы. В этом смысле Макс — первый по-настоящему романтический оперный герой, рефлексирующий, слабый, но честный, сердце которого становится ареной борьбы добра со злом. История его соблазна — сюжет типично фаустианский. Проблема в том, что современный человек склонен не замечать, отметать, стоя на рационалистических позициях, это онтологическое противостояние. Между тем в наши дни силы зла окрепли и властвуют безраздельно — и не только в сумрачном немецком лесу.

======================

Фотоальбом – по ссылке

atv

Дирижер Федор Безносиков и РНО. Фото предоставлено московским концертным залом «Зарядье»

В московских концертных залах отметили 200-летие со дня рождения Иоганна Штрауса.

Этот композитор, создавший, вместе с прочими Штраусами, популярную музыку своего времени, всегда действует как транквилизатор и антидепрессант. Причем в любую историческую эпоху.

Он проповедует безмятежность легкого наслаждения, радость душевной ясности и уход от рефлексии. За это юбиляра и любят. Кому не хочется уйти от рефлексии хоть иногда.

Концерты в зале «Зарядье» и в Зале имени Чайковского больше чем наполовину совпали по программе, что нехорошо. Из обильного наследия Штрауса можно было взять не только супер-хиты. Неплохо – как раз по случаю юбилея — познакомиться с наследием юбиляра шире.

Но, видимо, расчет в обоих случаях сделали на эффект узнавания. Оба вечера начались увертюрой к «Летучей мыши», а закончились вальсом «На прекрасном голубом Дунае». Впрочем, именно в одинаковости опусов выявилась разница между дирижерскими подходами.

В «Зарядье» играл Российский национальный оркестр во главе с Федором Безносиковым. В КЗЧ — Академический симфонический оркестр Московской филармонии с Клеманом Нонсьё.

======================
Полный текст и все фото – по ссылке

atv

Номер ссылки| 2025103007
Тема| Музыка, фестиваль «Пять вечеров», МГАСО, Персоналии, Анатолий Королев, Юрий Каспаров, Динис Курбанов, Анастасия Дружинина, Луиза Минцаева, Ярослав Тимофеев, Георгий Федоров, Иван Никифорчин
Автор| Надежда Травина
Заголовок| Выбирай, что ближе – шаманский обряд или хороводы
Где опубликовано| © ClassicalMusicNews.Ru
Дата публикации| 2025-10-26
Ссылка| https://www.classicalmusicnews.ru/reports/vybiraj-chto-blizhe-shamanskij-obryad-ili-horovody/
Аннотация| ФЕСТИВАЛЬ

Главным «отчетным концертом», растянувшимся на целый цикл, у Союза композиторов ежегодно становится фестиваль «Пять вечеров». Фото — Владимир Волков

В Москве проходит фестиваль Союза композиторов России «Пять вечеров».
Еще несколько лет назад ныне живущие композиторы – молодые или уже не очень – сокрушались со сцены или в соцсетях о том, что их творения никто не исполняет и они так и пишут «в стол».

Но сегодня такие разговоры, кажется, уже немыслимы. Современная академическая музыка звучит абсолютно на любых концертных площадках – будь то хипстерский ДК «Рассвет» или Большой зал Московской консерватории.
Практически такая же ситуация происходит и в регионах – авторы получают заказы от институций или частных лиц, пусть в разы меньше, чем в столице, но жаловаться им не приходится. А все благодаря Союзу композиторов России – главному локомотиву сегодняшней музыки, настоящей «фабрике звезд», которая обеспечивает авторам и почет, и безбедное существование.

СКР проводит творческие лаборатории и композиторские воркшопы, устраивает конкурсы, фестивали, дает право на свободное высказывание и тем, кто топит за тональность, и тем – кто за ее отсутствие. Главным «отчетным концертом», растянувшимся на целый цикл, у Союза композиторов ежегодно становится фестиваль «Пять вечеров».
И пусть его название у миллениалов упорно навевает ассоциации с давнишней передачей Андрея Малахова, суть здесь в другом: показать такое разное, многомерное, индивидуальное творчество наших творцов с разных уголков страны.

На «Пяти вечерах» мирно уживаются и 75-летние мэтры, и 20-летние студенты: чувства верующих не задеты. Симфонические, камерные и сольные опусы современных композиторов от первого до пятого концерта также аккуратно выстраиваются в сознании слушателей подобно тем самым пяти одинаковым еловым веточкам на афише фестиваля.

Концерты, которые в этом году у себя принимают Московская филармония, Московская консерватория, «Зарядье» и ДК «Рассвет», напоминают теплые встречи в кругу единомышленников. В зале – знакомые лица: сами авторы, их семья и друзья, коллеги по вузам, ну и совсем уж увлеченные авангардом слушатели.
В программе нынешнего фестиваля объединилась музыка 35 композиторов из 15 городов нашей необъятной родины, и эти солидные цифры не могут не радовать, ведь много ли мы знаем композиторов, скажем, из Перми или Улан-Удэ?

Впрочем, биографии авторов, превращенные в буклете музыковедом Наталией Сурниной в захватывающий рассказ, заставляют испытать к ним еще больший интерес. Так, например, Ольга Бочихина умеет извлекать музыку буквально из всего, что нас окружает, Григорий Зайцев ведет проект по изучению Таро, композитор-попадья Варвара Чуракова рассказывает о бьюти-рутинах, а Сергей Зятьков и вовсе изменил музыкальный ландшафт Сургута.
И все эти яркие личности пишут не менее яркие, запоминающиеся опусы, которые Союз композиторов России буквально открывает и преподносит на блюдечке. Причем, с помощью признанных лекторов и высококлассных музыкантов – оркестров, сольных исполнителей, ансамблей, хоровых коллективов, которые героически разучивают замысловатые партитуры и демонстрируют свое мастерство интерпретации.

Первый концерт «Пяти вечеров» этого года, состоявшийся в Московской филармонии, назывался «Музыка в движении» – возможно, потому что один номер был взят из балета, а второй в своем заголовке отсылал к танцу (однако ведущий, лектор Ярослав Тимофеев утверждал, что вся программа пронизана движением и внутренней пластикой).

Музыку трех молодых композиторов и двух патриархов исполнил Московский государственный академический симфонический оркестр под управлением Ивана Никифорчина – дирижера, который стремительно превращается в Валерия Гергиева: и по присутствию на концертах, и по количеству сыгранных программ, и по нахождению ежедневно в новых городах, а теперь уже и по отличному пониманию симфонической современной музыки.

Открыл первый вечер фестиваля Концерт №3 для арфы с оркестром петербуржца Георгия Федорова, которого все называют популярным блогером – но автор этих строк впервые об этом услышала (может быть, потому, что подписана лишь на канал Stradivaly).
Сочинение Федорова, в котором блестяще солировала арфистка Луиза Минцаева, Ярослав Тимофеев окрестил как фэнтези – и неслучайно, поскольку все три части напоминали один сплошной саундтрек к кинокартине, изображающей волшебный мир с его сказочными жителями – принцессами, отважными рыцарями, гномами, драконами.
МГАСО подчеркнул каждую пряную краску, играл с тембрами, выстраивал красивые аккордовые вертикали, грозно обрушивал трубные гласы, аккуратно поддерживал переливы арфы – словом, это была самая настоящая услада для ушей и простор для визуализации.

И этот же наглядный «вайб» продолжился в двух номерах из балета «Земля веры – Баргуджин Тукум» Анастасии Дружининой из Улан-Удэ. Публика отправилась в путешествие по сакральному миру бурятской мифологии, побывала на шаманском обряде, почувствовала энергетику и единение душ главных героев балета – а автор этих строк восхищался потрясающей оркестровкой, ритмической игрой, звукоизобразительностью и в целом грандиозному замыслу партитуры, сыгранной МГАСО на высочайшем уровне.

«Красный концерт» екатеринбургского композитора Диниса Курбанова (его так зовут, это не автор безграмотная!) идеально бы прозвучал на каком-нибудь государственном празднике или даже на инаугурации президента. Цитата из коронации Бориса Годунова, аллюзии к ярмарочным сценам Петрушки, откровенно радостный мажор, перезвон колоколов, отсылки к русскому фольклору – звучал если не госзаказ, то китч.
И было непонятно, то ли автор так постмодернистски иронизирует, то ли на самом деле пишет такой опус в 2025 году. В любом случае, на вкус и цвет сочинения современных композиторов действительно разные.

Во втором отделении в бой пошли настоящие мэтры – профессор Московской консерватории Юрий Каспаров и профессор Санкт-Петербургской консерватории Анатолий Королев. Сочинение первого, ученика Эдисона Денисова, потрясающего педагога, математика и маститого композитора – «Неумолимый танец» – было посвящено всесилию зла, отсылало к «Пляске смерти» и подобно методу Шнитке раскрывало демоническое начало через изображение движения.
Отсюда и непривычное для Каспарова, словно минималистское звучание его партитуры – короткие мотивы воспринимались как паттерны, приправленные джазовым флером (но мы-то знаем, что Юрий Сергеевич пишет серии и делает суперсложные математические расчеты, перед тем как создавать новый опус!).

«Фигура речи» Анатолия Королева буквально ослепляла своим светом, оптимизмом и верой в лучшее – и здесь действительно хотелось встать и пуститься в пляс, насколько заразительно танцевальным и энергичным оказалось это произведение.
«Слушатель может обнаружить там концепцию или даже сюжет, а может воспринимать происходящее как абстрактный орнамент – любые варианты будут правильными», – утверждает композитор.

И в этой композиторской свободе – вся правда. Выбирай, что тебе ближе – нарративность или конкретика, шаманский обряд или хороводы, запретов нет.

atv

Номер ссылки| 2025103008
Тема| Музыка, Транссибирский фестиваль Вадима Репина, Персоналии, Александр Рамм, Вадим Репин, Светлана Смолина, Денис Власенко, Ольга Волкова, Наил Бакиев
Автор| Инга Майорова
Заголовок| Не грусти, Самара, он вернётся!
Где опубликовано| © ClassicalMusicNews.Ru
Дата публикации| 2025-10-22
Ссылка| https://www.classicalmusicnews.ru/reports/dont-be-sad-samara-it-will-be-back/
Аннотация| ФЕСТИВАЛЬ

Александр Рамм, Вадим Репин, Светлана Смолина, Денис Власенко, АСО Самарской филармонии

Транссибирский фестиваль Вадима Репина уже традиционно завершился на Волге.

16 октября 2025 в одном из красивейших концертных залов страны, в Самарской филармонии состоялся камерный концерт XII Транссибирского Арт-фестиваля – одного из самых масштабных отечественных музыкальных марафонов 21 века.

На первый взгляд распределение маршрута кажется странноватым, после весеннего нон-стоп-нашествия в Новосибирске, Красноярске и их спутниках-малых городах, далее летнего малого цикла в Москве – вдруг осенняя листопадная Самара! Но своя логика в таком трафике все-таки есть. По маршруту подобно исторической главной транспортной хорде страны от Санкт-Петербурга в 1843 через Самару в 1892 – движутся через столетия экспедиции ведущих музыкантов страны и мира. Объединяя страны, города и людей.

Необходимо упомянуть, что камерная музыка в регионах переживает не лучшие времена. Менеджмент больших залов разучился продавать камерную музыку, ведь программами с каверами, песочными шоу, саундтреками, свечами и прочими уловками маркетинга продавать билеты так легко и приятно… А ценность фортепианного квинтета Брамса поди распиши простыми словами и яркими картинками, сгенерированными искусственным интеллектом. И слишком часто местные музыканты встречают категорический отпор своим предложениям поиграть на своих родных сценах духовые дуэты Моцарта, виолончельные партиты Баха или скрипичные сонаты Бетховена: никому ваша камерная музыка не нужна, билеты не продадим.

Аншлаги на камерных вечерах Транссибирского фестиваля делают большую важную работу. Они поддерживают музыкантов в глубинке. Дают силы наперекор облегченному, выхолощенному годами быстрых продаж вкусу массовой публики — упорно играть все эти мини-шедевры, отстаивая рубежи классики. Вот и Вадим Репин в комментарии самарским СМИ назвал камерные произведения из программы вечера — бриллиантами. А он знает, о чем говорит.

В концерте приняли участие вместе с ним заслуженная артистка РФ, концертмейстер оркестра Михайловского театра и оркестра MusicAeterna Ольга Волкова (скрипка), лауреат XV Международного конкурса имени П.И. Чайковского Александр Рамм (виолончель), лауреаты международных конкурсов Светлана Смолина (фортепиано) и Наил Бакиев (альт).

Весь вечер не отходила от рояля невероятная красавица Светлана Смолина. Она помогала партнерам и держала партию фортепиано, как нить Ариадны, через очень непростую для пианиста программу. Крепко, надежно, властно. Скорее всего, впервые на сцене филармонии прозвучала Рапсодия для скрипки и фортепиано Белы Бартока.

Скрипка Вадима Репина вела разговор о жизни: представление персонажей, танец и хохот, смешки, даже заливистое ржание — лихие флажолеты, разухабистое веселье — и через закономерную усталость мощное крещендо, ворвавшееся в размашистый финал. Откупорена бутылка шампанского, пора перечесть что-нибудь классическое.

И пожалуйста – виолончель и Чайковский. Александр Рамм в Ноктюрне как сахарный принц засыпал зал сладкой нежной пудрой, подвесил хрустальными капельками сиропа хвостики фраз, густой карамелью, совсем новым тембром вывел мелодию «на баске» – будто за виолончелью сидел второй виолончелист! И показал инструмент во всей красе в «Пеццо-каприччиозо» — иллюстрации к сказкам Пушкина, Андерсена, раздольное совершенное слово, абсолютно грамотная завораживающая речь рассказчика, жужжание смешного жука из «Дюймовочки», Царевна-лебедь и комар-Гвидон. И секрет успеха у дам в зале — красные носки, господа!

Трио до мажор Гайдна – к Александру Рамму и Светлане Смолиной присоединилась вторая красавица Ольга Волкова. Асимметричный стильный черный комбинезон скрипачки вступил в борьбу за интерес публики со сверкающим ослепительно белоснежным платьем пианистки. Две королевы, как в «Алисе в Зазеркалье», боролись и за главенство в ансамбле. На форсаже мелкой техники трио пронеслось в бешеном темпе через традиционное аллегро, изящный менуэт и безумное рондо. Александр Рамм технично успевал за девушками и тем подхлестывал их раж. На антракт публика выскочила, ошпаренная высоким искусством, разогретая и воодушевленная.

Во втором отделении прозвучал Фортепианный квинтет фа минор Иоганнеса Брамса. Сложнейшая музыка. Испытание для любого ансамбля, для любого исполнителя. Партию альта взял на себя Наил Бакиев. И его мягкий-премягкий звук добавил так необходимую в этом сочинении краску неземной нежности. Все участники квинтета были настолько разными, и как инструменталисты, и по темпераменту, и вообще – сначала казалось, что проект «Брамс – Самаре» висит буквально на ниточке. Или на струне. Не важно, рояля или струнных. Но на глазах у публики, даже если ее часть и сидела в невидимых розовых очках, артисты «притерлись» друг к другу и Брамс, как у Пастернака, заставил слушателей сдаться музыке. В плен. Драматизм содержания, донесенный через слаженные перекрещивания мотивов, скачку в ночи, яростный и эффектный унисон, фугато, перетекшее в длинные бесконечные смычки, волны горестных рыданий, неожиданное мужественное престо, пусть похоронный марш! пусть прощание с жизнью! Но отчаянная кода говорит: живите!

И в публике одна девушка шепчет на ухо другой – боже, как же это прекрасно, в наше мутное смутное время сходить на такой концерт…

Вадим Репин: «Традиционно мы привозим в Самару программу с камерной музыкой, которая великолепна и является своего рода бриллиантами репертуара, а также исполним тройной концерт Бетховена. За пультом — замечательный дирижер Денис Власенко. С ним превосходное впечатление от работы на сцене, и я думаю, что он превратит Самару в центр симфонической музыки России. Это большая удача для города и для оркестра. И музыканты с огромной радостью приезжают, чтобы выступить с оркестром под его руководством. Мы уже готовимся на следующий год, программа будет большая и интересная, будет акцент на работу с юношеством. Начинаем новую программу, которая нацелена на будущих педагогов. Надеюсь, что в Самаре получится увеличить объем участия именно в этих проектах, которые родились благодаря фестивалю — и в Самаре пройдут мастер-классы и состоятся редкие значимые премьеры».

18 октября в Тольятти, а 19 октября в Самарской филармонии состоялись заключительные концерты фестиваля с участием Академического симфонического оркестра Самарской филармонии под руководством Дениса Власенко. Прозвучали Тройной концерт для скрипки, виолончели и фортепиано с оркестром до мажор Людвига ван Бетховена, Первая симфония до минор Иоганнеса Брамса. И к 100-летию со дня рождения композитора Бориса Чайковского самарская публика услышала его Симфоническую поэму «Ветер Сибири».

Мастеровое оркестровое письмо Бориса Чайковского в поэме – это протяжные секунды и малые терции бескрайних просторов. Песенка у деревянных, лёгкая танцевальность, танго ударных и контрабасов, завихрения поземки в нисходящих трезвучиях скрипок, марш идущих колонн ссыльных и правда похоже — с литаврами-выстрелами или ударами топоров. Мороз. Лес рубят. Солнце восходит. Бубен шамана. Это Сибирь, детки! Хорошая оркестровая работа.

Бетховен писал тройной концерт, уже осознавая, что теряет слух навсегда… Легкий, как пёрышко, смычок Вадима Репина, широкое дыхание Александра Рамма, сосредоточенная Светлана Смолина. Продуманная фраза, точные штрихи. Переклички – передачи друг другу огонька тем-лейтмотивов, лёгкое и воздушное совместное тутти. Оркестр аккомпанировал прекрасно, не вмешиваясь, а поддерживая уверенно и надежно.

И наконец, снова Брамс. Та самая Первая симфония, о которую «ломают зубы» многие оркестры, запутываясь в хитросплетениях горестных всхлипов, настроя на борьбу, вдруг видения прекрасной юной девушки, сидящей у окна в сад, мирного семейного путешествия в карете солнечным днем, и бури, которая никак не разразится, но грозит смести все живое. Как все эти сны соединить в целое? Как бесконечно вращающееся колесо фортуны финала заставить напомнить о трагедии — и назло всем бурям поднять человечество до небесного уровня красоты? Денису Власенко и самарскому оркестру такая задача оказалась вполне «по зубам».

Бис должен был сказать что-то очень нужное и серьезное. Дать надежду, поцеловать в макушку каждого слушателя, каждого музыканта. И это произошло.

Неожиданно из тишины возник призрачный дымок лесного северного костра. Сибелиус. Valse triste. Грустный вальс. И если Бостонский симфонический оркестр с Виктором де Сабата, как и многие другие, играет этот вальс традиционно горестно, то Самарский с Денисом Власенко – со светлой надеждой на встречу с Вадимом Репиным и его друзьями. Не грусти, Самара, Транссибирский Арт-фестиваль вернётся!

atv

Диляра Идрисова

XI Международный фестиваль вокальной музыки «Опера Априори» продолжает радовать своих постоянных слушателей не только новыми авторами и произведениями, но и освоением новых концертных площадок.

Оказывается, и вне «первой линии» популярности в Москве есть прекрасные акустические пространства. Лихов переулок, дом 6 ‒ здание бывшего Московского Епархиального дома, построенного в 1902 году, краснокирпичный высокий терем, в котором ныне расположен Историко-культурный и просветительский центр Православного Свято-Тихоновского института.
Сдержанно и со вкусом декорированный камерный зал с естественной акустикой и удобными креслами. Получилось по-настоящему экуменическое сочетание: произведения западноевропейской классики XVIII- XIX веков, сюжетами обращённые на Восток, звучали со сцены, обрамлённой православными иконами и портретами святителей русской церкви.

Московский камерный оркестр Musica Viva, руководимый Александром Рудиным, в этот вечер 22 октября 2025 года возглавил Артём Абашев. На маэстро интересно и приятно смотреть. Его фигура и жесты пластичны сдержанно-естественной «кошачьей» грацией. Ощущалось понимание с музыкантами и чуткость к солистке ‒ сопрано Диляре Идрисовой.

Но, в отличие от обычных оперных рециталов, оркестровые фрагменты не были формальными связками или «паузами» для голосового отдыха солистки. Из 12 программных номеров пять принадлежали оркестру.
И лишь самая первая увертюра к опере Вольфганга Амадея Моцарта(1756–1791) «Митридат, царь Понтийский» соч.1770 (о последнем великом царе эллинистического Востока, жившем во II веке до н.э. на Понте Эвксинском, так называли в античности Чёрное море, на территории современной Керчи) показалась грубоватой по балансу духовых и струнных, уменьшенных в количестве пультов, как всегда в камерных оркестрах.

Две следующие увертюры первого отделения ‒ российские премьеры. Так волновал в эпоху Просвещения образ легендарной царицы Семирамиды, жены библейского Нимрода, что на либретто Пьетро Метастазио Semiramide riconosciuta/«Семирамида, узнанная или явленная» (1729) было написано аж 14 опер!
Мы услышали два варианта. Никола Порпора (1686-1768) ‒ несколько архаичная, но милая в своей незатейливости музыка, соч.1729г., и более изысканный вариант Кристофа Виллибальда Глюка(1714–1787), написанный почти на 20 лет позже, с выразительным струнным трио в середине.

Второе отделение концерта открыло оркестровое «Прибытие царицы Савской» из оратории «Соломон» Георга Фридриха Генделя(1685-1750), соч.1748г. Тут процитирую буклет фестиваля: «Allegro для двух гобоев и струнных предваряет третью часть оратории, в которой появляется царица, и скорее изображает суетливые приготовления к её встрече, чем само появление». Гобоисты сыграли чисто и вдохновенно, заслужив аплодисменты на поклонах.

И завершающим оркестровым номером стала опять российская премьера. Иоганн Адольф Хассе (1699–1783) Sinfonia/увертюра к I акту оперы «Клеофида». Славная музыка с бодрящей энергетикой и напевной средней частью.
Творческое наследие Хассе во многом представляет собой terra incognita. Произведения друга И. С. Баха, дрезденского придворного композитора, автора более 70 опер, были надолго погребены в архивах. Значительная часть нотного материала утрачена в войнах, начиная от Семилетней в XVIII веке и заканчивая бомбардировкой союзниками Дрездена в конце Второй мировой.

А вот теперь о нашей примадонне, разноимённой легендарной царице, народной артистке Башкирии, замечательной драматической колоратуре Диляре Идрисовой. Вначале она явилась Аспазией, невестой царя Митридата из оперы Моцарта. И то ли сказалось артистическое волнение, то ли юный 14-летний Моцарт был не достаточно умел в написании удобных фиоритур, но ария и «Al destin, che la minaccia» (Упаси, Боже, от судьбы, что грозит) не получилась, как хотелось бы.
Впрочем, и следующая концертная ария уже зрелого Моцарта «Ah se in ciel, benigne stelle» (Ах, если на небе есть благосклонные (добрые) звёзды), K. 538 (1788) ‒российская премьера, проскочила, как старательно выученная, но вокально несвободная а потому не вполне прочувствованная. О, Моцарт, Моцарт! Как, оказывается, он бывает жесток даже к опытным певцам!
И вот после двух оркестровых «Семирамид» явилась нам самая известная Семирамида из оперы Джоаккино Россини (1792–1868) с её каватиной «Bel raggio lusinghier… dolce pensiero» (Прекрасный луч, лелеешь надежду и радость…) Такой ликующий контраст у певицы! Популярная ария прозвучала у Идрисовой свежо, с блестящей белькантовой кантиленой и безупречной мелкой техникой. Восторг!

Во втором отделении певица вернулась к барочным героиням, что тоже ей отлично удаются. Гендель, Ария Астерии из оперы «Тамерлан», соч.1724г. «Se’i non mi vuol amar» (Если он не хочет любить меня…) это грустная лирическая сицилиана, нежная жалоба дочери султана Баязета, взятой в плен ханом Тимуром.
Встык прозвучала совсем иная ария из оперы Антонио Вивальди (1678–1741) на схожий исторический сюжет. Ария Идаспа «Nasce rosa lusinghiera» (Прелестная роза расцветает) из оперы «Баязет, или Тамерлан». Брючная ария, написанная для кастрата, виртуозно-бравурная, легла на голос Идрисовой, как влитая. Звонко, крепко, тёплым красивым тембром.

И в завершении вечера встретились две разные Клеофиды. «Индийская царица местного значения» ‒так это имя ищется в Сети в разделе «женщины Александра Македонского». В оперных либретто Клеофиду называют невестой исторического индийского раджи Пора, с которым воевал Македонский.
Клеофида из оперы Генделя «Пор, царь Индийский» пела «Se il ciel mi divide dal caro mio sposo» (Если небеса разлучают меня с моим дорогим мужем) в дуэте с солирующей скрипкой плотным, почти материальным тембром, гибко по звуковедению, чуть ли не выигрывая своим бесконечным легато у скрипки.
Противоположно иная Клеофида Леонардо Винчи (1690-1732) из оперы «Александр в Индии» (Не путайте композитора неаполитанской школы, родом из Калабрии, с гением флорентийцем на два с половиной века старше. Они даже не однофамильцы!) «Se il ciel mi divide dal caro mio sposo» ‒те же строки Пьетро Метастазио. Но теперь это неприкрытая ярость, furioso, вызов героини небесам и року. Виртуозные быстрые пассажи у солистки и оркестра на пределе эмоций. Достойная финальная кульминация.
Долгие дружные аплодисменты, как разрядка. Не отпустим без биса! Но что может удивить, встать вровень после накала барочных страстей?

Фирменный подарок благодарному залу от Диляры Идрисовой ‒ башкирская народная песня «Таштугай» (название местности). В сопровождении переливов клавесина Дмитрия Коростылёва ‒ откровение. Звуки природы, струи чистой воды и щебетанье певчих птиц, аж до слёз трогательно, как возврат к истокам.

Органично смотрелись тематические наряды на нашей героине. И первый тёмный костюм-трансформер от Модного дома LyapinaK (Катерина Ляпина), и особенно красно-золотой в индийском стиле от Сэмми Котвани и «Императорского портного», чей дизайн предложила продюсер «Опера Априори» Елена Харакидзян.

Впечатление от «Ориенталий» будет храниться долго. А впереди ещё два концерта на восточную тематику. Оратория Шумана «Рай и пери» в Концертном зале им. Чайковского 14 ноября. И камерно-вокальные «Персидские песни любви» 30 ноября тоже в Соборной палате.

====================
Все фото – по ссылке

atv

Творческая встреча артистов Якутского театра оперы и балета с солистом Мариинского театра, лауреатом XVII Международного конкурса им. П.И.Чайковского Глебом Перязевым стала одним из вдохновляющих событий фестиваля «Чайковский-фест. Якутск». Молодой, харизматичный, с блестящим чувством юмора и безупречной профессиональной культурой, он говорил не только о вокале, но и о жизни, дисциплине, конкуренции. Даже о рыбе и спорте.

В зале царила почти мёртвая тишина: Перязев говорил с той внутренней собранностью, которой пропитана русская вокальная школа — от консерватории до сцены Мариинки.

«Петь в микрофон — не меньшая профессия»

— Меня часто называют «микрофонным певцом», — заметил кто-то из артистов.
И Глеб улыбнулся:

— Это тоже искусство, и далеко не каждый оперный певец способен на это. Попробуйте дать микрофон половине Большого театра — и вы увидите, что не все смогут! Это не шутка. Петь красиво и полноценно в микрофон — это особое умение, и здорово, что вы этим владеете.

Мариинский — это не мечта, а испытание

О Мариинском театре мечтают многие, но, как говорит Перязев, мало кто понимает, что за этой мечтой скрывается.

— Это не просто сцена, это другой мир. В консерватории студенты попоют сорок минут в день и уходят. Как бы мы попели — всё, пошли борщи варить, или на машине кататься.
А у нас работа идёт с утра до вечера, без выходных, без больничных. Ты обязан быть в форме ежедневно. Заболел — виноват сам. Не спел спектакль — тебя заменят, и через два раза ты окажешься на улице.
В театр попасть несложно. Достаточно просто подготовить хорошую арию или хорошую программу, поймать момент и прослушаться. Но спеть спектакль — это одно, а удержаться и стать солистом на долгие годы — это совсем другая история.

«Концертмейстер — 80% успеха»

Для Перязева концертмейстер — не аккомпаниатор, а соавтор.

— Это человек, который вкладывает в тебя музыку, стиль, тот, кто чувствует твое дыхание певца раньше, чем ты сам вдохнёшь.
У нас в театре есть «ведущий концертмейстер» — тот, кто готовит всё музыкальное полотно спектакля. И если у тебя есть такой человек, это огромное счастье.
Мой педагог, народный артист Владимир Ванеев даже шутил на этот счёт: «Обязательно найди себе жену-концертмейстера — это самый бескорыстный и правильный вариант».

«Дон Жуан с пузиком»

Перязев не скрывает, что в спортзал стал наведываться не так давно.

— У меня много героических партий — «Руслан», «Князь Игорь», «Дон Жуан»... Дон Жуан с пузиком — то еще зрелище! Я понял, что пора в спортзал, когда за полчаса до спектакля не смог застегнуть костюм. Костюмеры бегали по театру в панике...
Форма — это уважение к зрителю. Если ты на сцене, ты не имеешь права быть ленивым. Артист должен быть примером и следить за собой.

О конкуренции и зависти

— Конкуренция в творчестве должна быть только с самим собой, — считает Глеб Перязев. — С собой вчерашним, с собой завтрашним. Что касается интриг, то они есть везде. Но если тебя не поставили на премьеру, нужно спросить себя: что я не доделал, что сделал хуже других?
Это единственный честный путь.

«Важно найти нужное ухо»

— Я окончил музыкалку как пианист. А в школьном хоре пел, чтобы не ходить на физику. И мне попался хормейстер с ухом, и он сказал: «У меня подозрение, что у тебя есть какие-то данные».
А моя мама очень хотела, чтобы я поехал учиться в Петербург. Причем неважно, на кого. И «мои данные» показались ей хорошей зацепкой, и я оказался в Петербурге, поступил в Российский государственный педагогический университет имени А. И. Герцена и попал в класс Владимира Ванеева.
Так получилось то, что получилось. Так что важно, чтобы рядом в какой-то момент оказалось нужное ухо. Причем всю вашу карьеру, а не только когда вы начинаете. И когда вы в театре, важно иметь человека, которому вы доверяете, у которого есть слух, который может в любой момент прийти в зал, вас послушать, и сделать какие-то ценностные комментарии.
Всем желаю найти правильное нужное ухо!

Без фанатизма и диетического идиотизма

- Действительно, фониаторы иногда советуют пятьдесят граммов коньяка на ночь, — смеётся он. — Но к алкоголю быстро привыкаешь, и очень часто потом люди начинают нервничать, пить перед спектаклем и во время спектакля. Я глубоко убеждён, что алкоголь — это вред. Он отбирает силы, отбирает мозг, начинаются просадки по тексту и так далее.
А что касается рациона питания, то это как у всех. Но не острое, не перчёное. Просто соблюдать здоровый умный рацион, без какого-то идиотизма, без перегибов.

Мариинский — золотой театр баритонов

— Сегодня в Мариинском — как минимум четыре баритона мирового уровня. Мало где в мире такое количество блестящих певцов, как в этом театре. Это всегда завораживает. У меня очень много коллег, которым я просто помогаю, слушаю их записи, и куда бы я не приехал, о них рассказываю. И да, хожу на спектакли, слушаю и чему-то учусь у них.

Когда педагог — это кумир

- В России масса блестящих басов. Но вашим кумиром должен быть ваш педагог — и это обязательно. Либо вы полностью ему доверяете, и значит, полностью следуете его линии, являясь при этом его фанатом, либо ваше недоверие к педагогу не приведет вас к успеху.
Все мы хотим быть похожи на своих педагогов, быть его главным фанатом. Всем нужно в жизни такого человека найти.

Русская вокальная культура — одна из самых сильных в мире

— Из русских композиторов за рубежом популярны, безусловно, Чайковский, Шестакович, Римский-Корсаков, Бородин, Мусоргский, да все наши классики! Когда в новостях говорят, что идет отмена русской культуры — да нет, это просто невозможно. Наш культура идет по всему миру, представлена нашими солистами.
Мы у нас в театре видим, что вот этот приехал из Нью-Йорка, этот еще откуда-то и так далее, и весь ведущий репертуар они там на себе тащат. И если их там не будет, то некому будет это делать, и тогда эти театры понесут большие финансовые потери. Так что в этом плане за наш классический музыкальный мир большая гордость.

Государство, культура и зритель

— Великий театр оценивается по лучшим спектаклям. Это важно понимать. Но если вы придёте на любой рядовой спектакль в Метрополитен Опера, вы очень сильно удивитесь низкому уровню. Потому что любой театр на текучке зарабатывает деньги на дорогие спектакли. А у нас есть огромная государственная поддержка, один только президентский фонд культурных инициатив, который в данный момент поддерживает проект «Чайковский-фест. Якутск», чего стоит.
Нигде в мире такого нету, чтобы государство спонсировало частные культурные инициативы. А это обогащает культуру невероятно. За рубежом это спонсорские средства, и эти деньги нужно где-то набрать. Вот их и набирают на дешевых спектаклях. Соответственно, средний уровень театра — это одно, а высший — это другое. И на этом уровне идёт русский репертуар, и маэстро Валерий Гергиев был главным приглашённым дирижёром театра «Метрополитен-опера» в Нью-Йорке с 1997 по 2002 годы.

«В Европе страшно: не знаешь, во что тебя оденут»

— Европейская сцена порой пугает. Ты подписываешь контракт, а потом узнаёшь, что спектакль — откровенная порнография. Либо плати штраф, который в три раза больше обещанной тебе за работу суммы и отказывайся, либо участвуй. А я консерватор. И если это опера — я хочу видеть костюмы, эпоху, оркестр.
Зачем приходить в театр на непонятно что?!

Первый успех

Моя первой партией была партия Василия Собакина в «Царской невесте», исполненная в 19 лет в 2014 году в Театре оперы и балета Санкт-Петербургской консерватории. Эта история как раз про конкуренцию.
Я — приехавший из Иркутска мальчик, который не очень сразу понял, куда попал. Я даже в Иркутске не был никогда в театре!
А тогда одного солиста, который исполнял все главные партии, забрали в Большой Театр, и очень многие стали бороться за его место.
И я говорю: «Можно я попробую выучить?» Нанял концертмейстера — свою знакомую, и мынедели две с утра до вечера учили эту партию.
Даже мой педагог Владимир Борисович Ванеев, может быть, в тот момент в меня не верил. Но я в какой-то день пришел, говорю: «Можно я попробую спеть?» — «Кого?» — «Собакина, — говорю, — Я там выучил партию...»
И я ему спел всю партию. И он так обалдел, что тут же меня взял за ручку и отвел в театр.
В общем, через какое-то время я уже дебютировал в блестящей постановке художественного руководителя театра Станислава Гаудасинского — одного из великих русских оперных режиссеров. Я его ещё застал, и даже у него поработал, и сразу попал в такую жесткую, очень профессиональную атмосферу. То есть это была партия с очень хорошей, невероятной закалкой.

Ритуал перед выходом

— Я люблю поздороваться с залом, как с живым существом, потому что зал — это акустика. Акустика — это нечто мистическое, что должно тебе ответить. Если акустика тебе не ответит, успеха не добьешься.
И тут важно попросить зал ответить тебе взаимностью. Тогда, может быть, придет какой-то успех.

О рыбе, мясе и Якутске

— Я обожаю рыбу! Когда я ехал сюда, в первую очередь думал о кухне. Я же был в Якутске год назад в ноябре! Единственное, что всегда боюсь есть всё мороженое: боюсь за горло. Но устоять невозможно. А ещё люблю мясо — особенно когда дирижёр Алексей Асланов жарит его у себя на даче.

Хороших певцов — наперечёт

— Как найти контракты с зарубежными театрами? Они сами вас найдут. Система агентов очень развита. Есть 4−5 суперагентств, в каждом по нескольку агентов. Они просто ездят по конкурсам, по другим театрам, по спектаклям и так далее. И если вы хорошо поёте, и, главное, убедительно, как артист, интерпретируете какие-то вещи, то у вас в любом случае будет работа.
Потому что хороших специалистов, в том числе, в вокале, мало. Как говорит Владимир Борисович Ванеев, если бы все пели хорошо, у нас бы работы не было.

Чтоб и через 20 лет у нас была работа

— Моё увлечение — это блог обо всём: о жизни, каких-то профессиональных аспектах. Занимаюсь просветительской деятельностью в интернете.
В прошлом ноябре, кстати, я сделал клип об Якутске — одна из моих самых довольно подробных работ. Через это свое увлечение я пытаюсь привлекать в театр новых людей. Искусство ведь понятие элитарное, а чтобы оно стало более понятным, зрителя надо просвещать и привлекать. Иначе у нас через 20 лет не будет работы.
А людям интересно, как работает театр, что за кулисами. А потом они начинают приходить на спектакли, и я знаю с десяток человек, которые случайно наткнулись на мой блог и после этого стали театралами.

Билеты в театр не должны быть дешевыми

Попасть в Мариинку зрителю гораздо проще, чем многие думают. У нас идет очень много спектаклей, где билеты можно купить всего за 400 рублей. По сравнению с московскими ценами, это недорого. Зачастую дешевле съездить в Петербург вместе с билетами, проживанием и всем-всем-всем, чем сходить в Большой Театр — он всегда был элитарным, еще в советские времена.
Но так в Москве есть еще много хороших и доступных театров: Музтеатр имени Станиславского и Немировича-Данченко, Геликон-опера, Новая опера...
Но я не считаю, что билеты в театр должны быть дешевыми. Известный оперный певец, заслуженный артист России, солист Мариинского театра Евгений Никитин сказал: не надо заставлять детей ходить в оперный театр. И ты должен сам заработать себе на билет. Купить себе хороший костюм, своей даме — красивое платье, подарить ей букет, пойти в театр, там купить ей бутерброд с икрой, шампанское и провести хороший вечер.
Ты должен это сделать за свой счёт. Тогда ты успешен.

Кто знает?!

23 октября в Государственном театре оперы и балета Якутии состоится показ оперы Петра Чайковского «Иоланта» — ключевого события «Чайковский-фест. Якутск». Проект поддержан Президентским фондом культурных инициатив.
И кто знает — возможно, именно этот показ в главной роли с солистом Мариинского театра Глебом Перязевым и и эта творческая встреча с ним вдохновит кого-то из молодых артистов Якутии на собственный путь к большой сцене.

==========================
Фото – по ссылке

atv

Номер ссылки| 2025103202
Тема| Опера, ТОБ Республики Коми, фестиваль «Кандинский», «Турандот» Пуччини, Персоналии, Валерия Зеленская, Борис Калашников, Константин Хватынец, Николай Покотыло, Янь Цзянань, Цзянлун Ли, Цзыцян Лю, Цзячэн Вэй
Автор| Артур АРТЕЕВ
Заголовок| «Турандот»: китайские страсти на итальянском языке
Где опубликовано| © Газета «Республика»
Дата публикации| 2025-10-31
Ссылка| http://respublika11.ru/2025/10/31/turandot-kitayskie-strasti-na-italyanskom-yazyike/
Аннотация| ПРЕМЬЕРА

Фото автора

Премьера оперы Джакомо Пуччини «Турандот» с аншлагом прошла 25 и 26 октября в Академическом театре оперы и балета Республики Коми. Она стала второй премьерой 68-го творческого сезона театра. Опера звучала на итальянском языке (русский текстовый перевод можно было прочитать на экранах по бокам от сцены). Театр впервые обратился к этому шедевру европейской музыки. Постановка получила поддержку гранта Главы Республики Коми в области театрального искусства и концертной деятельности.

Пинг, Понг и другие

Премьера состоялась в рамках Первого международного фестиваля искусств «Кандинский». Кроме того, она стала одним из ярких событий перекрестных годов культуры России и Китая, которые проходят в 2024-2025 годах в честь 75-летия дипломатических отношений между странами. В премьерной постановке участвовали китайские оперные певцы – магистранты Санкт-Петербургской консерватории Цзянлун Ли, Цзыцян Лю и Цзячэн Вэй, для которых опера «Турандот» в Сыктывкаре стала профессиональным опытом с погружением в новую театральную среду. Они исполнили роли министров Пинга, Понга и Панга. Исполнитель партии министра Пинга – баритон Цзянлун Ли – рассказал журналистам, что ему понравился театр в Сыктывкаре. Некоторые трудности в работе, по его словам, возникли из-за сложного русского языка и непростого характера персонажа.

В преддверии премьеры в театре состоялась пресс-конференция, в ходе которой руководство учреждения культуры и постановочная группа оперы рассказали журналистам о том, как шла работа над спектаклем.

– «Турандот» – это грандиозное полотно, которое потребовало от нас огромного числа задействованных артистов и музыкантов, подготовки двух составов артистов, – отметил директор театра Алексей Садовский. – Благодаря такой постановке театр заявляет о себе как об академическом. В прошлом сезоне зритель увидел шесть премьер, и в этом сезоне их будет тоже шесть.

Как рассказал Алексей Садовский, еще в мае 2024 года в постановлении правительства РФ о проведении обменных годов культуры Россия – Китай, Китай – Россия, подписанном заместителем председателя правительства РФ Татьяной Голиковой, Театр оперы и балета Коми был прописан отдельной строкой.

– Это стало настоящим сюрпризом и вызовом для учреждения, – рассказал Алексей Садовский. – Я попытался выяснить, в чем наша задача, но в плане стояло только взаимодействие с дирижером. Никакой конкретики и контактов не было. Но постановление правительства надо выполнять. И благодаря этой работе наш театр нашел в Китае нового друга – это художественный руководитель и главный дирижер Филармонического оркестра «Русская симфония», дирижер Тяньцзиньского оперного театра, Русского камерного оркестра, главный приглашенный дирижер Чаншаской филармонии, преподаватель Тяньцзинской консерватории Янь Цзянань. Он приглашен дирижировать третьим премьерным показом оперы, который состоится в конце декабря.

Ранее в рамках культурного обмена солисты оперы Валерия Зеленская и Борис Калашников выступили в городе Чанша совместно с Сянцзянским симфоническим оркестром. В будущем ожидается еще две совместные постановки: оперетта «Плащ Императора» (в оригинале называется «Желтая кофта») и балет «Снежная фея».

Немного фантазии – и вы уже в Азии

Кстати, «Турандот» – единственная из популярных европейских опер, события которой происходят в Китае. Но до 1998 года она была запрещена в этой стране из-за неверного, по мнению китайских властей, изображения страны и персонажей. Первая постановка оперы в Китае прошла в 1998 году во дворе Запретного города в Пекине. Она имела грандиозный масштаб и обошлась в 15 миллионов долларов. Сейчас «Турандот» считается одной из самых популярных в Китае европейских опер.

Сюжет оперы строится вокруг истории ненавидящей мужчин жестокосердной китайской принцессы Турандот и влюбленного в нее татарского принца Калафа, готового рискнуть жизнью ради любви. Как и в сказке венецианца Карло Гоцци, которая легла в основу либретто, Турандот испытывает всех претендентов в женихи, загадывая им три загадки, с условием, что отгадавший станет мужем принцессы, а тот, кто не сможет ответить, будет казнен. Калаф отгадывает загадки.

Свое режиссерское прочтение оперы на сыктывкарской сцене представил Николай Покотыло, уже знакомый зрителю по премьерной постановке прошлого сезона в театре – мюзиклу «Мёртвые души».

– Понятно, что это псевдо-Китай, это наше представление об опере Пуччини, который писал по мотивам Гоцци. Мы не знаем, существовал ли такой Китай, как в сказке Гоцци и опере Пуччини, – объяснил режиссер-постановщик. – Но мы знаем о принцессе Турандот, в которую были влюблены все мужчины, которые ее добивались и погибали. Что двигало ей, что это была за психологическая травма из детства, когда она узнала историю о том, что ее бабушка была обесчещена и убита завоевателями. Турандот именно этим объясняет причину своей ненависти к мужчинам. Но они все равно идут на смерть, чтобы заполучить принцессу. В спектакле – размышления о том, почему эта женщина стала причиной смертей мужчин, получает ли она от этого удовольствие или мстит всему мужскому роду. В постановке мы пытались ответить на эти вопросы.

Дирижер-постановщик спектакля – главный дирижер и музыкальный руководитель Московского государственного академического театра оперетты Константин Хватынец, в прошлом сезоне он выступил в качестве музыкального руководителя полуконцертного исполнения оперы Верди «Аида». Он отметил, что «Турандот» требует большого хора и оркестра с расширенной секцией ударных. Поэтому пригласили военный оркестр войсковой части и хоровую капеллу гимназии искусств при Главе Коми.
В постановке участвовала практически вся труппа театра и приглашенные солисты. На партию Турандот были приглашены народная артистка Республики Бурятия, лауреат Всероссийских и международных конкурсов Ольга Жигмитова и заслуженная артистка Республики Саха, лауреат международных конкурсов, солистка Государственного театра оперы и балета Республики Саха (Якутия) Прасковья Герасимова. Также партию принцессы готовит солистка Театра оперы и балета Коми Валерия Зеленская. На премьерном показе в одном из составов она блестяще исполнила трагическую партию рабыни Лиу. В партии влюбленного принца Калафа в двух премьерных показах прекрасно выступил солист театра Борис Калашников.

Страсти по Пуччини

Постановка поражает масштабными сценами и восточной экзотикой. Напомним, что действие оперы Пуччини происходит в Пекине в сказочно-легендарные времена – в эпоху правления династии Хань. Первое представление оперы состоялось 25 апреля 1926 года в Милане – в следующем году «Турнадот» отметит свой вековой юбилей. Увы, композитор не дожил до премьеры. Он умер в 1924 году, не успев завершить работу над оперой, и в дальнейшем все представления «Турандот» завершались заключительным дуэтом и финалом, написанными его учеником Ф. Альфано на основе черновиков, которые оставил композитор. Затем были предложены другие варианты финала оперы.

«Турандот» – итог творческой жизни композитора, произведение, которое Пуччини ценил больше всех своих опер. Страстная, философская, сказочно-экзотическая опера и сегодня не сходит с подмостков крупнейших театров и оперных фестивалей. Главные темы, которые поднимает композитор в опере «Турандот» – это победа любви, победа добра над злом, света над мраком, жизни над смертью.

Добавим, что премьеру 25 октября театр приурочил к 99-летию со дня рождения оперной певицы Галины Вишневской. Она впервые исполнила партию Лиу в опере «Турандот» в 1964 году на сцене театра «Ла Скала».

В нашей стране история Турандот известна как любителям оперы, так и драмы. В 1928 году премьера оперы в СССР состоялась в Бакинском оперном театре. А в 1922 году в Москве Евгений Вахтангов сделал драматическую постановку пьесы «Турандот».

====================
Все фото – по ссылке

atv

Номер ссылки| 2025103203
Тема| Музыка, фестиваль «Владимир Спиваков приглашает», НФОР, Персоналии, Владимир Спиваков, Реми Женье, Анна Аглатова
Автор| Надежда Травина
Заголовок| Владимир Спиваков приглашает вкушать небесные радости
Где опубликовано| © ClassicalMusicNews.Ru
Дата публикации| 2025-10-31
Ссылка| https://www.classicalmusicnews.ru/reports/vladimir-spivakov-priglashaet-vkushat-nebesnye-radosti/
Аннотация| ФЕСТИВАЛЬ

Владимир Спиваков, Реми Женье. Фото — Евгений Евтюхов

Маэстро Владимир Спиваков и Национальный филармонический оркестр России представили сочинения Малера и Моцарта.

В Москве проходит музыкальный фестиваль «Владимир Спиваков приглашает». Форум уже в 13-й раз объединяет выдающихся солистов, которые выходят на сцену вместе с маэстро и его коллективами – Национальным филармоническим оркестром России и камерным оркестром «Виртуозы Москвы».

В Концертном зале имени Чайковского и Доме Музыки вновь звучат шедевры мирового музыкального искусства, сочинения современных композиторов и музыкально-литературные композиции, охватывающие несколько стилей и эпох. Помимо признанных мэтров отечественного исполнительства в фестивале по традиции участвуют и молодые звезды – в этом году именно одна из них, эпатажный пианист Владимир Вишневский, выступил на открытии.

81-летний Владимир Теодорович все также охотно встает за дирижерский пульт, а публика не устает признаваться ему в любви. На концерте в Московской филармонии, где побывала автор, все билеты были проданы: зал заполнили богемные бабушки, меломаны со стажем, молодые солисты (среди них, например, пианист Александр Ключко), словом, почитатели творческой деятельности НФОР и Спивакова.

В первом отделении прозвучала музыка венского классика с французским флером. В Концерте №20 для фортепиано с оркестром Моцарта солировал пианист Реми Женье, дебютировавший с НФОР на фестивале ранее.

Очередного ученика-француза педагога Рены Шерешевской западные критики называют одним из самых интересных, вдумчивых и рафинированных музыкантов своего поколения. Вторая часть моцартовского концерта – медленный Романс (тема из которого потом появится в финале первого акта «Дон Жуана») – стала точным отражением этой высокой характеристики. Женье – обладатель тонких пальцев и пышной шевелюры – сыграл эту часть в подлинно-романтическом ключе, сохраняя при этом классицистсткую сдержанность и строгость. А вот в крайних драматических, почти бетховенских частях устроил немного «бурю и натиск», продемонстрировав техническую виртуозность, которая, впрочем, иногда напоминала исполнение этюдов Черни.

Вместе с Национальным филармоническим оркестром Реми Женье выстроил чуткий диалог: коллектив Владимира Спивакова вновь продемонстрировал свое мастерское умение не просто подстраиваться под интерпретацию солиста, а стать частью его сценария. Молодого француза одарили аплодисментами и цветами, а в антракте просили автограф и фото: как вам такое, Люка Дебарг?

Второе отделение целиком было отдано Четвертой симфонии Малера – сочинению, которое по количеству исполнений только в одной Москве в сезоне превышает десяток. Особый интерес музыкантов к этому опусу оправдан: лирико-драматический малеровский цикл, где композитор хоть ненадолго отходит от горестных раздумий, похорон лирического героя и вопросов осмысления бытия, словно пронизан оптимизмом и светом. И даже финал, в котором сопрано поет, в общем, не самую веселую детскую песенку «Небесная жизнь» (известную больше по первой строчке «Мы вкушаем небесные радости») воспринимается шутливо и с юмором.
Анна Аглатова, впрочем, превратила ее в драматическую арию страдающей героини, спев красивым бельканто, который подхватил звон бубенцов, пронизывающий цикл как idee fixe.

В первой части Национальный филармонический оркестр подчеркнул ее классический генезис, сыграв главную тему с подлинным благородством – но и в дальнейшем развитии материала максимально сгладил темповые и динамические контрасты, сохраняя при этом цельность высказывания.
В скерцо, где солист играет также на скрипке, настроенной на тон выше, можно было ощутить типичную малеровскую иронию, которая также у Спивакова оказалась в каком-то смысле добродушной.

Кульминацией симфонии стала медленная часть, прозвучавшая как самая настоящая исповедь – сокровенно, таинственно, нежно. НФОР последовательно выстраивал это гигантское звуковое архитектурное здание, торжественно распахнувшее свои двери в ми-мажорной теме тутти, предваряющей финал. Ликуйте, слушатели – словно говорили музыканты, и это послание воплотилось, едва только маэстро опустил дирижерскую палочку.

===================
Все фото – по ссылке

Елена С.

Номер ссылки| 2025103201
Тема| Опера, «Чайковский-фест. Якутск», Персоналии, Григорий Чернецов (МТ)
Автор| Елена Степанова
Заголовок| Григорий Чернецов: Без творчества мне жить неинтересно
Где опубликовано| © Якутск Вечерний
Дата публикации| 2025-10-26
Ссылка| https://vecherniy.com/news/grigorij_chernecov_bez_tvorchestva_mne_zhit_neinteresno/2025-10-26-2465
Аннотация| ИНТЕРВЬЮ

Стоило якутянам узнать, что в «Евгении Онегине» будет петь Григорий Чернецов, наш любимый земляк, солист Мариинского театра, заслуженный артист Республики Саха (Якутия) и Санкт-Петербурга, как билеты моментально раскупили.

Он прилетел ненадолго. Вот буквально споет — и назад. Поэтому мы говорили с ним поздно вечером, после репетиции, где он, конечно, был великолепен.

— Григорий, такое впечатление, что вы все время пели в нашей постановке! Так быстро вникли, так хорошо вписались и, кажется, чувствуете себя как рыба в воде.

— Ну она классична...

— А в Мариинском театре идёт «Евгений Онегин»?

— Да, в двух постановках: легендарной — Юрия Темирканова и достаточно новой, новаторской — Алексея Степанюка, она идет на новой сцене с 2014 года.

— Классика с берёзками на старой сцене и на новой — с рассыпанными по ней яблоками! А как вам якутская постановка?

— В целом все понятно и достаточно классично, но я заметил, что режиссёр не любит Онегина.

— Это правда!

— Хм, можно его, конечно, любить или не любить, это дело каждого. Но я всё-таки постараюсь смягчить этот образ. Видите ли, я думаю, что у Онегина своя правда.

Если только смотреть на происходящее глазами Ленского, то тогда отношение к Онегину понятно. Но, повторюсь, у них у каждого своя правда. И здесь мы видим столкновение двух миров — онегинского, светского и сельского.

— В Мариинке нет подтекста, что Онегин подлец?

— Нет, там нет таких акцентов. Более того, на дуэли он, когда стреляет, отворачивается.

— И здесь вы тоже это делаете?

— Ну он же не хотел его убивать! Он до последнего тянул время, чтобы только та дуэль не состоялась. У Юрия Лотмана, величайшего русского культуролога, есть большой труд о том времени и нравах. В «Беседах о русской культуре» писал, что опоздание на дуэль считалось дурным тоном, уклонением от сражения, а значит, и потерей чести. Но и выстрелить мимо Онегин не мог — и это было оскорблением и служило поводом для новой дуэли.

Наш режиссёр Алексей Степанюк убеждён в том, что Онегин специально опоздал на дуэль, чтобы те, не дождавшись его, уехали ни с чем. Он не собирался убивать Ленского. И я больше склоняюсь к той точке зрения, что ему смерть друга была ни к чему. Да, его занесло на балу, и в итоге все так плохо сложилось.

— Вы очень хорошо показываете своего персонажа драматически, я уже не говорю про вокал. И я знаю, что на новую сцену многие ходят на вас.

— Я столько раз уже пережил эту историю!

— У вас интересное партнерство с приглашенным солистом Большого театра Алексеем Татаринцевым. Такое впечатление, что вы с ним сто лет вместе играете!

— Впервые в этом спектакле вместе выходим!

— У вас обоих складывается такая драматичная история, что ком подступает к горлу...

— Тут важно вкладывать то, что ты сам в жизни пережил. И насколько ты сможешь проецировать события этого произведения на самого себя.

Попробовать понять, а что бы ты сделал в тот момент на его месте. Естественно, я не Онегин, но ведь и он живой человек.

— То есть вы его можете понять?

— Безусловно. Более того, он эту девочку — Татьяну Ларину — спас от самого себя. И опять же. Она ему была совсем не ровня. А многие воспользовались бы этим, мол, будущего не вижу, но почему бы не развлечься. Он не таков. Он дает ей довольно деликатный ответ. Ну и как Онегин ходит с деревенскими девками, тоже сомнительно. Я бы так тоже не стал делать.

— Григорий, а почему вы так быстро улетаете?

— Уже здесь я узнал, что 27-го в Мариинке мне поставили «Иоланту». Это, конечно, невозможно. То есть возможно, но лучше не надо. Прилечу днем, а вечером уже петь?! Без репетиций. Притом пелось это полгода назад. Но там всё-таки вошли в моё положение, мое участие отменили.

А здесь мы вначале ещё планировали сольный концерт с разницей в два дня после спектакля. Но по датам как-то не совпали с филармонией.

— Жаль. Якутяне вас очень любят и ждут.

— Это взаимно. И я с удовольствием ещё приеду и привезу интересный разнообразный концерт — и с классической музыкой, и с эстрадной, и свои песни тоже обязательно покажу. Сейчас я в процессе — делаю песню про свою родину, про Якутию.

— На чьи слова?

— Это полностью моя песня — и слова, и музыка. Только с аранжировкой мне помогут. Может быть, с оркестром.

— Творите?

— А без творчества лично мне неинтересно жить.

— Кажется, это Глеб Перязев сказал: «Самый лучший из певцов — это Гриша Чернецов!» Так говорят про вас в Мариинке?

— Это я сам так сказал! Пошутил, а шутку подхватили, и она разнеслась по всему театру. Но, как говорится, пусть лучше так, чем по-другому.

— А как вы как попали в проект «Чайковский-фест. Якутск»?

— Мне предложил Дмитрий Дедух, это директор фонда поддержки классического музыкального искусства F.E.S., мой друг, мы с ним вместе учились в консерватории. Он говорит: «Есть такой проект в Якутске». — «Супер!» — сказал я. Из Якутска-то меня не так часто зовут. А когда зовут, не всегда получается.

— И вы с радостью откликнулись?

— Конечно. Приехал, а за день до моего приезда выпал снег. Здорово! Просто подарок! И не холодно.

— Желаю вам успехов, Григорий! И спасибо вам за хорошую беседу.

Остаётся добавить, что проект «Чайковский-фест. Якутск» поддержан Президентским фондом культурных инициатив. Спектакль «Евгений Онегин» в постановке Карла Сергучева в Государственном театре оперы и балета имени Д. К. Сивцева — Суоруна Омоллоона покажут сегодня, в 17.00.

В роли Ленского — Алексей ТАТАРИНЦЕВ, приглашенный солист Большого театра, заслуженный артист Республики Северная Осетия – Алания, лауреат Международного конкурса теноров памяти Лучано Паваротти, Национальной оперной премии «Онегин» и Национальной театральной премии «Золотая маска».

P. S. Вы будете плакать, как поет Григорий Чернецов, и рыдать, как поет Татаринцев. Это я вам точно обещаю.

Елена СТЕПАНОВА
Фото Кристины НОВГОРОДОВОЙ

=======================================================================
ВСЕ ФОТО - ПО ССЫЛКЕ

atv

Номер ссылки| 2025103205
Тема| Опера, ТОБ Республики Коми, фестиваль «Кандинский», «Турандот» Пуччини, Персоналии, Валерия Зеленская, Борис Калашников, Константин Хватынец, Николай Покотыло, Елена Лодыгина, Прасковья Герасимова, Ольга Жигмитова
Автор| ВЛАДИМИР ДУДИН
Заголовок| СУБАРКТИЧЕСКАЯ «ТУРАНДОТ»
ОПЕРУ ПУЧЧИНИ ПОСТАВИЛИ В ТЕАТРЕ ОПЕРЫ И БАЛЕТА РЕСПУБЛИКИ КОМИ ВПЕРВЫЕ В ЕГО ИСТОРИИ
Где опубликовано| © «Музыкальная жизнь»
Дата публикации| 2025-10-30
Ссылка| https://muzlifemagazine.ru/subarkticheskaya-turandot/
Аннотация| ПРЕМЬЕРА

ФОТО: КИРИЛЛ ШУЧАЛИН

Последняя недописанная опера Пуччини – одна из самых популярных в мире. В этой сказке для взрослых бал правят миф, ритуал, древнейшие архетипы и колоссальные страсти борьбы полов. Здесь есть полный комплект коммерчески успешного проекта, включая, к слову, и три роковых загадки, которые приходятся как раз на середину оперы. Пуччини сочинил грандиозный блокбастер – opus magnum, в котором предсказал судьбу ближайшего века, если не тысячелетия, в котором рулит Восток, где имперские привычки кровожадной восточной принцессы и ее поросшие мхом «старозаветные» загадки разлетаются в прах лишь под лучом интуиции живой любви. Композитор словно бы дает отыграться Женщине, оказывающейся в положении жертвы в большинстве его опер, как, впрочем, и тенора здесь он оставляет в живых. Оба должны разгадать загадку фрейдистского толка: Женщина – кто она такая? Надежда, Кровь, Турандот. Ну, а кто такой, собственно, Мужчина? Забавно, что Турандот этим знанием не владеет, в панике кидаясь за помощью к слугам, становясь невольной убийцей по старинке жертвенной женственной Лиу. То есть мужчина на самом деле явлен существом куда более «интуичащим». Словом, эта опера открыта множеству возможностей режиссерских интерпретаций и, прежде всего, в силу условного театра, лежащего в основе ее драматургии.

«Турандот» стремятся держать в репертуаре все, по крайней мере, театры-тысячники, каких бы усилий ни стоило им раздобыть первостатейных драматических сопрано и тенора. Но одно дело – захотеть поставить эту оперу в Метрополитен, Арене ди Верона или Мариинском театре с их многомиллионными бюджетами, другое – в театре города Сыктывкара с населением в 219 тысяч человек, в театре, расположенном на Коммунистической улице. Вот где требуется интуиция и неодолимое желание Калафа, чтобы заполучить принцессу со всем ее двором и тремя министрами. Этот театр, живущий в здании, строго выдержанном в стилистике областного ДК, задал нам четвертую загадку принцессы: как поставить «Турандот» в суровых условиях субарктического климата? А для этой оперы нужны не только голосистые сопрано и тенор с тембрами победителей, но еще и эрудированный оркестр, а вместе с ним и толковый маэстро, способный извлекать из него краски и творить симфоническую драматургию с ее взлетами и падениями, не говоря уже о режиссере, зрящем в корень партитуры. Таким дирижером оказался Константин Хватынец, а режиссером – Николай Покотыло, которые впервые столкнулись с этой оперой. В послужном списке Николая опер до «Турандот» было совсем немного, зато огромное количество мюзиклов и оперетт на разных сценах страны. К сыктывкарскому слушателю, которого если и нельзя считать неискушенным, поскольку в театре идут, например, «Сказки Гофмана» Оффенбаха в прихотливой постановке Ильи Можайского, и «Дон Жуан» Моцарта, и много чего еще, все же нужно было идти с сердцем чистым, честным и открытым, а значит, ставить «Турандот» так, как доктор, то есть композитор, написал. Но именно умение ставить оперу традиционно проявляет вкус, чувство меры и таланта режиссера, его способность слышать и проявлять базовые смыслы произведения, и вряд ли стоит сразу записывать его в ретрограды, если он ставит классику в красе первоначального замысла, какой и предстала в Сыктывкаре новоявленная опера Пуччини.

Вместе с художником-постановщиком Эрихом Вильсоном и художником по свету Сергеем Шевченко Николай создал на не самой большой на свете сцене эффектное и компактное стереопространство с несколькими планами, поставив в центр внимания красочный, детально сконструированный открытый павильон с драконами по четырем углам крыши, а задник оформив сменяющимися от действия к действию пейзажами в традиционной технике китайского рисунка тушью по шелку. В третьем акте оперы этот задник отреагировал на события, поменяв соотношение черного и белого, как на фотографическом негативе. Художница по костюмам Татьяна Кондрычина синтезировала знание исторического костюма с символизмом образов. Здесь Турандот появилась в пышном белом парике, вобравшем в себя спектр смыслов – от признака высшей касты до непорочности ледяной принцессы, а ее длинный шлейф несли подобно хвосту дракона. В бело-голубой костюм Калафа были иронично вплетены ассоциации с понятным русскому оку образом Ивана-царевича или даже Садко, если учесть еще и прическу с вьющимися локонами. Остроумно прописала художница и разноцветные костюмы трех министров, головные уборы которых не повторялись, создавая звучащий, динамичный, немного клоунский ритм. Этих министров в первый день премьеры исполняли настоящие молодые китайцы – студенты Петербургской консерватории по классу Владимира Ванеева, который родом из Республики Коми. Смелым ноу-хау Сыктывкарской оперы могло бы стать исполнение партии министров на китайском языке, что было очень недалеко от воплощения, хотя искомый ментально-пластический колорит и без того с лихвой был обеспечен этими студентами. Их трио масок с предложенным деликатным хореографическим рисунком и острой жестикуляцией обернулось пикантной китайской мини-оперой в опере. Важнейшую миссию в спектакле выполнили хореографические вставки, виртуозно сочиненные петербуржцем Дмитрием Пимоновым. Асимметрия танца модерн, в котором отчетливо читались отсылки к иероглифичности национальной психофизики, обогатила фактуру и структуру целого терпкостью и графичностью, идеально поддержав идею танца как неотъемлемой части ритуала. Партию Калафа оба премьерных вечера выпало петь Борису Калашникову, который сделал все невозможное, чтобы прозвучать без потерь, хотя ни для кого не осталось секретом, что партия эта получена им на долгий вырост. Неожиданно выразительно, благородно и стилистически выверенно прозвучала небольшая партия императора Альтоума у Игоря Маткаримова. За Тимура надежно отвечали басы Алексей Петров и Олег Диденко. Лиу у Валерии Зеленской оказалась призрачно трепетной, местами опасливо шепчущей, в то время как у Елены Лодыгиной она прозвучала очень полнокровно, по-итальянски внятно, с потенцией посягнуть на саму Турандот. А посягать было на кого. В лице двух дебютанток в роли – сопрано Прасковьи Герасимовой, солистки Театра оперы и балета Республики Саха, и меццо-сопрано Ольги Жигмитовой, солистки Бурятского оперного театра, – Сыктывкарская опера получила двух роскошных див, показавших свои могучие вокально-драматические умения. Обе мечтали об этой партии, а для Ольги Жигмитовой Турандот стала вызовом еще и в силу ее амплуа меццо-сопрано, но певица с большим запасом прочности исполнила свою новую роль, показав тембрально красочные переливы своего большого диапазона в разных регистрах. Режиссер не стал смягчать нрав принцессы после разгаданных загадок – напротив, продлил наслаждение ее властью до конца. Турандот достала острую спицу из своей прически, чтобы подать ее Лиу и тем избавить рабыню от дальнейших мучений.

Дирижер Константин Хватынец строил симфоническую драматургию на полюсах резкой, местами кукольной механистичности сверкающих кинжалов и мечей и робкого, словно загнанного, затравленного лиризма, и надо было слышать, как чутко оркестр воплощал его звуковую концепцию, то превращаясь в кривляющегося лицедея, то упиваясь тишиной ночи, глубоко выдыхающей после кровопролитий дня, то становясь велеречивым свидетелем победы обжигающего света над холодной тьмой.

======================
Фотоальбом – по ссылке

atv

Номер ссылки| 2025103206
Тема| Опера, Нижегородская опера, La Voce Strumentale, Персоналии, Алексей Трифонов, Дмитрий Синьковский, Венера Гимадиева, Наталия Ляскова, Яна Дьякова, Мария Калинина, Галина Круч, Айгуль Хисматуллина и Сергей Кузьмин, Константин Сучков, Александр Миминошвили, Александр Воронов, Иван Гынгазов
Автор| Мария Бабалова
Заголовок| Нижегородский театр оперы и балета отпраздновал юбилей гала-концертом
Где опубликовано| © Российская газета - Федеральный выпуск: №248(9787)
Дата публикации| 2025-10-30
Ссылка| https://rg.ru/2025/10/30/reg-pfo/devianosto-nadezhd.html
Аннотация| ЮБИЛЕЙ, КОНЦЕРТ

Интригующим событием стала презентация нового театрального занавеса, созданного по картине "Красочная музыкальная композиция № 1" нижегородского художника-авангардиста Михаила Матюшина. / предоставлено Нижегородским академическим театром оперы и балета имени А.С. Пушкина

Нижегородский академический театр оперы и балеты имени А.С. Пушкина отмечает 90-летие - в 1935 году было принято в эксплуатацию обновленное здание Народного дома, где однажды прежде выступал Фёдор Шаляпин, сейчас и расположена основная сцена театра. Тогда Нижний назывался Горьким, а организованный коллектив стал первым оперным театром, созданным при советской власти.

С 2022 года началась летопись новейшей истории театра - и это уже шестнадцать премьер опер и балетов. А еще 3 фестиваля - старейший "Болдинская осень", возрожденный "Современная музыка" и новейший - форум вокальной музыки "Стрелка" - они проходят как на основной сцене, так и в роскошном, недавно построенном концертном Пакгаузе.

Творческий ребрендинг оказался возможен благодаря новой команде во главе с худруком Алексеем Трифоновым и тому, что к коллективу театра присоединился изумительный оркестр La Voce Strumentale, ведомый Дмитрием Синьковским. И путешествия на нижегородские премьеры с разных концов страны стали входить в нашу культурную привычку.

Торжество по случаю дня рождения устроили, конечно, в исторических стенах. Трехчасовой концертный марафон, за исключением двух балетных фрагментов и нескольких камерных и хоровых номеров, в основном составили арии и сцены из тех опер, которых еще пока нет в репертуарном багаже театра. В начале было много барочной музыки, потом - лучшие образцы итальянской, французской, немецкой и, безусловно, русской оперы.

Звёзд со стороны приглашать не стали - это был вечер лучших солистов театра, в котором приняли участие Венера Гимадиева, Наталия Ляскова, Яна Дьякова, Мария Калинина, Галина Круч, Айгуль Хисматуллина и Сергей Кузьмин, Константин Сучков, Александр Миминошвили, Александр Воронов и другие. А также Иван Гынгазов, в нижегородской труппе не состоящий, но его нередко можно услышать в спектаклях театра - "Пиковая дама" или "Кармен".

Кто-то из солистов очень волновался, и это заметно отразилось на качестве исполнения. Кто-то, наоборот, проявил себя с неожиданной стороны, раздвигающей границы привычного амплуа. Иван Гынгазов выходил на сцену чаще коллег: он был и Лоэнгрином, и Туридду, и Радамесом, и Калафом, в полной мере подтвердив свою международную востребованность сегодня.

Финал праздника решили сделать нравоучительным Viva La Liberta' из "Дон Жуана" Моцарта, дабы, быть может, напомнить, что театр - дело красивое, но трудное, не лишенное щепотки греховности.

В фойе театра развернута выставка нижегородского стрит-фотографа Алика Якубовича "Город оперы и балета", также приуроченная к 90-летию театра. Около полугода фотограф провел в танцевальных классах и коридорах, за кулисами, на сцене и репетициях Нижегородского театра оперы и балета.

atv

Номер ссылки| 2025103207
Тема| Музыка, Пермская филармония, Персоналии, Дмитрий Волосников, Валерия Иванова, Ирина Костина, Вишневская
Автор| Юлия Баталова
Заголовок| Мировая душа
Пермская филармония открыла ХХ Органный фестиваль
Где опубликовано| © «Новый компаньон»
Дата публикации| 2025-10-24
Ссылка| https://www.newsko.ru/articles/nk-8942407.html
Аннотация| ФЕСТИВАЛЬ

Ну вот, концертный сезон в Перми только начался, а его главное событие, очень может быть, уже позади: 23 октября огромный и сложный коллектив — оркестр, хор, солисты, экзотические инструментальные группы — под управлением Дмитрия Волосникова исполнил на сцене Большого зала филармонии Adiemus Карла Дженкинса (6+).

Прежде чем рассказать, как это происходило, надо пояснить, а что, собственно, было исполнено. Adiemus — это не произведение, а проект. Английский композитор Карл Дженкинс, один из наиболее успешных представителей своего цеха в современности, основал его в 1995 году, тогда же и выпустил его первый альбом. Всего альбомов с тех пор вышло шесть, и эта музыка звучит, без преувеличения, везде: от рекламных роликов до огромных церемоний — например, на открытии спортивных событий.

Исполнений треков «Адиемуса» — сотни тысяч. Их поют разными составами, в разной стилистике: простая и яркая мелодика делает эту музыку привлекательной и доступной для тысячного народного хора на Певческом поле, а сложные аранжировочные возможности предоставляют достойный вызов выдающимся профессиональным коллективам.

Дирижёр московского театра «Новая опера» Дмитрий Волосников давно начал работать с этой музыкой. Он сам собрал композицию из треков со всех шести альбомов «Адиемуса», добавив в неё три фрагмента из кантаты Дженкинса The Armed Man («Человек с оружием»), собрал большой, но рафинированный коллектив, сделал оркестровку и долго оттачивал исполнение. Всё получилось, и даже автор, сам Карл Дженкинс, отметил эту версию «Адиемуса» как выдающуюся.

Волосников очень хотел выступить с этим проектом в Перми, но сделать это не так-то просто: история дорогая и организационно сложная; и тут зашла речь о двадцатом, юбилейном Органном фестивале (6+) Пермской краевой филармонии. Более удачное сочетание повода и события трудно себе представить: идеология фестиваля и произведения полностью совпадают — и музыкально, и по смыслам.

Пермский Органный фестиваль — проводник мультикультурности, лаборатория, в которой рождаются самые причудливые звуковые и стилистические сочетания; Дженксинс же именно эти принципы положил в основу своего творчества. В Перми орган звучит в сочетании с варганом и горловым пением или с гитарой и саксофоном, а у Дженкинса африканские конги живут в гармонии с шотландской волынкой и Бетховен встречается со славянским фольклором; в Перми джазовый орган «дрожит от страха, не слыша Баха», а у Дженкинса симфонический оркестр содрогается в экзотических ориентальных вибрациях. Всё это работает на идею музыкального экуменизма, великого, надцивилизационного единства гармоний.

Пермская филармония любит открывать свои фестивали значительными, масштабными событиями, исполнением больших произведений; музыка Дженкинса на подобной церемонии уже звучала — это была знаменитая кантата The Armed Man, однако в данном случае речь идёт даже не о масштабе: сколько бы ни говорилось о дороговизне и сложности проекта, важно не это, а его огромная смысловая наполненность, его внятный, мощный и эмоциональный посыл.

С первых же звуков легендарной композиции Song of Sanctuary, которая открыла концерт, зал купался в мечте о прекрасном будущем, и эта мечта буквально воплощалась на сцене — ведь на ней пели дети.

То, что главным действующим лицом перформанса стал Джаз-хор Свердловской государственной детской филармонии, очень важно: эти девочки не только множеством своих голосов, но и каждой своей чертой выражают не надежду, а твёрдую веру в то, что будущее будет прекрасным. Как же может быть иначе? Ведь они и есть будущее! Когда детская искренность, свежесть, энергия, сама расцветающая жизнь помножены на вокальное мастерство и работоспособность — получается совершенно выдающееся музыкальное действие.

То, как дети справились с большой и сложной музыкой, заслуживает отдельного разговора: Дженкинс соединяет в своих композициях тональные приёмы с атональными, пентатонику с другими интервальными системами — конвенционными и не очень. Всё это освоить и выпеть — нетривиальная задача для амбициозного коллектива.

В Перми очень хорошо знают, что такое по-настоящему хороший хор. Но такого мы не слышали. Никогда.

Девочки ещё и танцуют. Московский хореограф Иван Фадеев сделал, похоже, всё возможное для того, чтобы создать энергичный и разнообразный танец, который можно исполнять, не сходя с места. Здесь, конечно, главная роль — у рук; выразительная жестикуляция говорит очень о многом — о детских играх и школе, о силах природы и ветрах истории, а в целом — о том же, о чём всё произведение: о полёте, любви и мечте.

Девочки танцуют замечательно: чётко и отрепетированно, но в то же время без малейшего автоматизма, не теряя внутреннего драйва и искренности. Искренность — пожалуй, определяющее слово для всего, что делает в проекте Adiemus свердловский детский хор.

Они очень хорошо понимают, про что поют и танцуют, и доносят это до зрителей, а ведь это не такая простая задача: дело в том, что все треки «Адиемуса» написаны на языке, который Дженкинс сам сочинил. Когда создаёшь экуменическое единство, выбор в пользу любого существующего языка был бы некорректным, и композитор придумал собственную языковую систему, в которой сплелась фонетика самых разных языков народов Земли, — аудиальное подобие рукописи Войнича, когда слух выделяет из общего звукового потока отдельные знакомые звукосочетания, но конкретный лексический смысл отсутствует. Для примера можно взять хоть само слово Adiemus — его не существует ни в одном человеческом языке, композитор его придумал, но наделил очень понятной внутренней формой: окончание отсылает к древней и уважаемой научной латыни, а в корне присутствуют и «Бог», и «день», и «движение вперёд».

То, что дети здесь — главные, подчёркивается всем сценическим антуражем: их выразительными костюмами, постановкой хора в фокусе сцены, а главное — светом. Световая партитура — выверенная и продуманная: дети буквально сияют, тогда как оркестр и даже дирижёр погружены в полутьму.

Между тем, в этом перформансе участвуют и другие замечательные люди. Невозможно забыть никого: солистки Ирина Костина из «Новой оперы» и джазовая певица Марина Вишневская продемонстрировали, насколько разным может быть сопрано; екатеринбургский камерный оркестр «B-A-C-H» звучал вовсе не камерно, заполняя зал мощным симфонизмом; особую краску придавали этнические и экзотические группы: шесть перкуссионистов играли на 30 самых невообразимых инструментах, а выдающийся духовик-мультиинструменталист, виртуоз Сергей Клевенский украсил не только звуковую ткань — разнокалиберными флейтами и волынками, но и сценическое действие — своим харизматичным участием и неформальным видом. Игравший на конгах Василий Колода составил с Клевенским визуальный дуэт — оба были в цветных шапочках, как бы говоря: «Рок-музыка с вами, ребята! Мы тоже часть мировой души!»

И, конечно, был орган, на котором играла солистка из Екатеринбурга Валерия Иванова,
— фестиваль-то органный. В «Адиемусе» органа нет, но в программе Волосникова есть: в треках из The Armed Man. Честно говоря, решение соединить два разных проекта Карла Дженкинса в рамках одно сборного произведения тревожило: не станет ли подчёркнутая европейскость кантаты, её классическая структура и латынь диссонансом к общему настроению World Music, царящему в «Адиемусе»? Но Волосников поступил взвешенно: он завершил свою композицию треком Cantus. Song of the Spirit из альбома Adiemus II: Cantata Mundi — пением щебечущих духов, в которых пермское ухо недвусмысленно слышит греющие душу слова «Кама шамана». Вот уж поистине Карл Дженкинс не мог предугадать, как его слово отзовётся!

Этот светлый и многозначительный финал прозвучал в Перми дважды — его исполнили на «бис». Мировая душа парила над залом.

Очень хочется, чтобы этот вечер стал началом не только достойного музыкального фестиваля, но и «прекрасной дружбы»: Дмитрий Волосников — уроженец Перми, и он достоин выступать в родном городе как можно чаще.

==================
Фото – по ссылке

atv

Автор фото — Ирина Шымчак

Когда-то давно, с момента своего возникновения, фестиваль Российского национального оркестра назывался Большим фестивалем РНO, и события первых смотров «выстреливали» ежедневно неделю кряду. Фестиваль, возрожденный в прошлом сезоне после длительного перерыва, в новом формате ужался до трех концертов, даты которых стали возникать в афише не кучно, а с разбросом во времени. В нынешнем юбилейном году (в год 35-летия основания коллектива) фестиваль прошел в Концертном зале им. П.И. Чайковского 11, 17 и 26 сентября, и в каждый из дней вниманию публики предлагалась эксклюзивная программа.

Приманкой первого вечера (хотя по факту услышанного отнюдь не главным его козырем) стала мировая премьера сочинения Андрея Головина (род. 1950) «Немая Вега» – девяти стихотворений русских поэтов для сопрано и оркестра. Одноактная опера Рихарда Штрауса «Дафна», став первым исполнением в России, прозвучала во второй вечер, и в нём принял участие интернациональный состав певцов-солистов (из России, Австрии и Словении). В третий вечер была разыграна театрально-симфоническая фантазия «Онегин. Сквозь время» по роману Александра Пушкина «Евгений Онегин», но не на основе одноименной оперы Петра Чайковского, а с малоизвестной нам сегодня музыкой Сергея Прокофьева (с участием драматических артистов). А с музыкой Людвига ван Бетховена и Александра Бородина, что также прозвучала в первый день, нынешний фестиваль превратился в пестрый калейдоскоп.

Вечер первый (11 сентября)

Кроме названной мировой премьеры опуса «Немая Вега», лишь де-факто, а отнюдь не де-юре ставшего центром программы первого вечера, мощным и необычайно ярким разбегом явился Концерт № 4 соль мажор для фортепиано с оркестром Бетховена (op. 58, 1806, премьера 1808), а финалом-апофеозом – Симфония № 2 си минор Бородина («Богатырская», 1876, премьера 1877). Изюминка ее исполнения была в том, что прозвучала она в авторской оригинальной редакции – в том виде, как она неоднократно была исполнена еще при жизни композитора, без наслоений, появившихся после его смерти в редакции Николая Римского-Корсакова и Александра Глазунова – в изданной широко известной редакции 1887 года.

Эта редакция прочно вошла в исполнительскую практику нашего времени, а партитура авторской редакции была восстановлена Павлом Ламмом только в 1935 году. В 1949 году ее дважды исполнил Евгений Мравинский, но сей почин остался надолго без продолжения. Авторская редакция, вернувшаяся к слушателям на нынешнем фестивале в исполнении РНО под управлением художественного руководителя коллектива Александра Рудина, предстала дивным образцом русской музыки – компактным и емким по тембральным и гармоническим находкам, удивительно легким, но драматически насыщенным, плакатным, поражающим новизной эпической формы и эмоциональной свежестью музыкального содержания.

«Богатырская» – ярлык, приклеенный к опусу русским художественным и музыкальным критиком Владимиром Стасовым, утверждавшим со слов самогó Бородина, что даже при отсутствии заявленной программности богатырская тема в основе музыки действительно имеет место. В слушательской программке четыре части этого опуса были охарактеризованы так: 1. Аллегро («Собрание богатырей»); 2. Скерцо («Игра богатырей»); 3. Анданте («Песнь Бояна»); 4. Финал («Богатырский пир»). И если редакция Римского-Корсакова – Глазунова была призвана довести реализацию этой «программы» до совершенства на пороге краха, то авторская версия Бородина предстала на сей раз скорее «Славянской героической», как ее назвал Модест Мусоргский, соратник Бородина по балакиревской «Могучей кучке»…

Финал-апофеоз вечера, определенно, удался, а в его зачине – в Четвертом фортепианном концерте Бетховена – всё внимание было приковано к замечательному солисту Николаю Луганскому. Сей опус великого венского классика – уже та полнокровная романтическая субстанция, в которой чувственно-мощный пианизм солиста – по-настоящему мужской, сокрушающий на своем пути все наносные преграды, – заставил раствориться в музыке без остатка. Импульсивность и мягкость, героичность и филигранность в отделке тончайших нюансов, глубокая вдумчивость и виртуозность явили подлинно меломанский праздник!

«Немая Вега» Андрея Головина – опус, специально написанный для фестиваля РНО, так что и это обстоятельство, и факт мировой премьеры дают информационный повод со всей основательностью. В силу того, что замысел данного сочинения на поверхности отнюдь не лежит, самое разумное – предоставить слово композитору: «Партитура “Немой Веги” была закончена в 2024 году. В произведении десять частей – девять стихотворений и оркестровая интерлюдия, которая следует после восьмой части. Конечность земной жизни и звездное небо – две главные темы произведения, которые повлияли на выбор стихотворений и обусловили их последовательность».

Последовательность частей такова: 1. «Волна и дума» (Фёдор Тютчев); 2. «Всё тихо – полная луна / Блестит…» (Михаил Лермонтов); 3. «Три ключа» (Александр Пушкин); 4. «Осень» (Фёдор Глинка); 5. «Метель шумит, и снег валит» (Михаил Лермонтов); 6. «Окрай небес – звезда омега» (Александр Блок [использовано первое из двух пятистиший; эта часть, давшая название всему циклу, названа композитором «Немая Вега»]); 7. «Огни, блестящие во глуби светло-синей» (Фёдор Тютчев [оригинал на французском языке, перевод Валерия Брюсова]); 8. «В выси миры летят стремглав к мирам» (Фёдор Глинка [использовано не полностью]); 9. Интерлюдия; 10. «Так, заверша беспутный свой побег» (Афанасий Фет [использовано второе из двух шестистиший; эта часть названа композитором «Эпилог»]).

Современная академическая музыка (а вокальная и подавно) давно находится в кризисе: ее искания по усложнению формы и намеренный – «программный» – отказ от мелодической фактуры, что для вокальной музыки особенно катастрофично, «страшно далеки от народа». Идея сочинения, несомненно, интересна, подбор вербального пласта априори настраивает на глубинное чувственное восприятие, но сей опус отнюдь не из разряда тех, что для чувства, а тех, что исключительно для рассудка, для разума. Его можно слушать головой, но не сердцем. Его можно пропустить через слуховое восприятие, раскладывая на атомы, но нельзя в предлагаемой слуху изощренной цельности пропустить через душу. Именно так пришлось поступить и оркестрантам, и солистке-сопрано Татьяне Иващенко, и дирижеру Александру Рудину, взвалившим на себя эту ношу, ибо ничего другого им просто не оставалось…

Вечер второй (17 сентября)

Опера «Дафна» Рихарда Штрауса (буколическая трагедия на либретто Йозефа Грегора на основе древнегреческого мифа), ибо фестиваль РНО, как уже отмечалось, представил ее российскую премьеру, естественно, вызвала немалый слушательский ажиотаж. К оркестру присоединились Государственная академическая хоровая капелла России им. А.А. Юрлова (художественный руководитель и главный дирижер – Геннадий Дмитряк), певцы-солисты и маэстро Александр Рудин – и исполнение нон-стоп этого опуса заняло порядка одного часа сорокá минут: акт в опере всего один, но он довольно продолжителен.

И хотя исполнение было в условиях концертного зала, его для поднятия фестивальной эксклюзивности – за счет нехитрых (на самом же деле, всего лишь наивных) ухищрений с элементами «сценографии», «костюмов» и видеопроекции – назвали semi-stage версией, в подготовке которой был даже задействован художник-постановщик (Варвара Тимофеева). Это было, конечно, мило и на волну мифологии в определенной степени настраивало, но не это было главным. Главным «настройщиком», душой исполнения, стал дирижер. Из сáмого поэтического сочинения позднего периода творчества Рихарда Штрауса (премьера 1938), взывающего к красоте природы и пленяющего чувственной нежностью звучания, он смог, опираясь на свой оркестр и великолепное, стильное звучание хора, создать изумительно тонкую, ажурную вязь – психологически емкую, но легкую и светлую, рельефно-сочную, местами терпкую, но прозрачную… Вовсе не «театр» главенствовал в этот вечер, а музыка!

И всё же приглашение на главную партию австрийской певицы-сопрано Регины Ханглер вызвало недоумение. Опыт постижения нового музыкального материала – у каждого свой, и оперу «Дафна» Рихарда Штрауса рецензенту впервые довелось услышать в 2014 году в Брюсселе на сцене театре «Ла Монне». Нельзя было сказать, что в той давней театральной постановке собрался какой-то суперзвездный состав (ряд ее солистов до этого был знаком, а дирижер – нет), но и тогда исполнительница титульной партии особо не впечатлила, хотя в аспекте стиля была довольно сноровиста и в целом «зачет» получила. На сей же раз речи о «зачете» не идет, а отсылка к обзору более чем десятилетней давности удачно избавляет от разговора об оперном сюжете.

Но говоря о составе обсуждаемого исполнения в Москве, начнем всё же с позитивного. В опере – пять ключевых персонажей: Дафна (сопрано), Аполлон (тенор), Левкипп (тенор), Пеней (бас), Гея (альт [меццо-сопрано]), и среди них Дафна, Аполлон и Левкипп – главная тройка героев, ибо она образует любовный треугольник сюжета. Но есть в опере и персонажи второстепенные, и их ансамбль на сей раз сложился добротным и качественным. Первая служанка – Елизавета Нарсия (сопрано). Вторая служанка – Эльмира Караханова (сопрано). Первый пастух – Илья Кутюхин (баритон). Второй пастух – Давид Посулихин (тенор). Еще два пастуха (Третий и Четвертый) на сей раз в слушательской программке не персонифицировались, и их басовые партии исполнялись артистами хора.

В либретто оперы мифология преломлена так, что Дафна – теперь не нимфа, а невинная девушка, живущая в единении с природой и поющая ей гимны, а ее родители божественной сущности лишены (теперь Пеней – не речной бог, а простой рыбак, а Гея – не богиня земли, а жена рыбака). Левкипп, друг детства Дафны, влюбленный в нее, – не царский сын теперь, а простой пастух, в противовес Аполлону, также предстающему перед Дафной в облике пастуха. Среди персонажей Аполлон – единственный носитель божественной сущности.

Партию-эпизод Пенея колоритно и стильно провел бас Николай Диденко, а в партии Геи меццо-сопрано Екатерина Сергеева, искусственное заглубление тембра которой, «прорезавшееся» время от времени в нижнем регистре, с задачами этой вспомогательной партии справиться не могло. Бог Аполлон (герой Сергея Скороходова) и простой смертный пастух Левкипп (герой певца из Словении Мартина Сушника) – герои-любовники и тенорá-соперники, и если в сюжетном соперничестве простой пастух не просто вынужден уступить богу, но и поплатиться жизнью, то в аспекте вокала оба тенора предстали абсолютно на равных. Прекрасные работы, наполненные жаждой чувственности и пламенем любви!

Что же до сопрано Регины Ханглер, исполнительницы партии целомудренной Дафны, то образ титульной героини певица создала на волне иронического шаржа, вылепив характер по лекалу весьма грубого вокального гротеска. С нежностью и трепетностью звучания оркестра резкое (даже крикливое) звучание исполнительницы постоянно, на всём протяжении оперы, вступало в отчетливо осязаемое контрарное противостояние. Со страниц программного буклета узнаём, что с сезона 2013/2014 Регина Ханглер – солистка Венской государственной оперы и что репертуарная вотчина этой певицы – в основном партии в операх двух Рихардов (Штрауса и Вагнера), причем подавляющая их часть – партии второго, а то и третьего плана, хотя, конечно же, можно назвать и главные: например, помимо Дафны еще и Ариадну в «Ариадне на Наксосе» Штрауса, а также Эльзу в «Лоэнгрине» Вагнера.

Для партии Ариадны стальной напор и колючая героическая спинтовость, пожалуй, и создадут нужный вокальный драйв, но как с таким звучанием петь Эльзу? Наверное, так же, как певица спела в Москве Дафну, а мы это услышали… Сегодня в условиях сложнейшей геополитической обстановки приезд к нам исполнителей из-за рубежа чрезвычайно непрост и тернист, так что, по-видимому, на сей раз особого выбора и не было. Но что ни говори, а российская премьера «Дафны» состоялась, и это значит, что игра всё-таки стоила свеч!

Вечер третий (26 сентября)

Для маэстро Дмитрия Юровского жанр театрально-симфонической композиции не нов. Опыт подобного синкретизма на материале «Пиковой дамы» Александра Пушкина, но не в преломлении оперы Петра Чайковского, имелся у дирижера с РНО, а на материале драматургии балета Петра Чайковского «Лебединое озеро» (с расширенным привлечением литературных первоисточников балетного либретто) – с ГАСО России им. Е.Ф. Светланова. В обоих этих случаях в «партии художественного слова» был задействован актер Евгений Князев.

Обращение к музыке Сергея Прокофьева в качестве симфонического базиса театрально-симфонической фантазии «Онегин. Сквозь время» обусловлено тем, что композитором было создано музыкальное оформление к неосуществленному спектаклю Московского камерного театра под руководством Александра Таирова. Премьера планировалась к 100-летию со дня смерти поэта (1937). В проекте фестиваля к музыке этого опуса Прокофьева (op. 71, 1936), использованного не полностью, добавилась музыка из Симфонической сюиты «Египетские ночи» (по неоконченной повести Пушкина, op. 61), «Романс» из музыки к фильму «Поручик Киже» (op. 60), «Пушкинский вальс» № 2 до-диез минор (op. 120) и «Анданте» из Струнного квартета № 1 си минор (op. 50) в переложении для струнного оркестра.

Автором и режиссером довольно развернутого (в двух отделениях) действа, в котором на сей раз четверка актеров – Ольга Остроумова, Игорь Костолевский, Павел Табаков и Юлия Хлынина – уныло зачитывали в микрофон тексты от лица героев романа и «от себя лично», выступила Марина Брусникина. Однако ее попытка соединить XIX век с нашим непростым, разрываемом катаклизмами, борьбой за духовность и человечность временем, следует де-факто назвать если не провальной, то беспомощной. А поскольку и на сей раз была претензия на формат semi-stage, при котором актеры с папками текстов «деловито и сосредоточенно» перемещались вокруг оркестра (перед ним – по возведенному сценическому подиуму) и свои тексты – Пушкина и «на злобу дня» – декламировали, то стоя, то сидя в креслах на авансцене, не обошлось без художника-постановщика, коим и на сей раз стала Варвара Тимофеева.

При создании музыки к «Онегину» у Прокофьева были вполне закономерные опасения: «Лично я ставлю своей целью как можно ближе держаться поэтического оригинала, как можно глубже проникнуть в истинный дух Пушкина. Задача написать музыку к “Евгению Онегину” необычайно заманчива и в то же время неблагодарна. Как бы хорошо эта задача мне ни удалась, слишком уж любит наш слушатель замечательную музыку Чайковского, слишком трудно будет ему отказаться от любимых музыкальных образов». На восприятие обсуждаемого проекта на фестивале РНО это, безусловно, повлияло, но надо четко разделять режиссерско-драматургическую слабость самóй инсталляции, и первоклассное исполнение музыки, услышанной с Дмитрием Юровским. Под его чуткими – поистине говорящими – дирижерскими пассами эта музыка смогла открыть свое истинное очарование и значимость!

atv

Карина Демурова — Кармен. Сан-Паулу, Бразилия. Фото — Жуао Кальдас

Меццо-сопрано Карина Демурова стала открытием сезона для московской публики, исполнив кантату Гайдна «Ариадна на Наксосе» в сентябре на фестивале «Опера Априори». Певица сделала карьеру в оперных домах Испании, Швейцарии и ставшей вторым домом Италии. О любимой партии Кармен, работе с Питером Селларсом и Мишелем Плассоном, консерваторских годах и педагогах, коллегах-друзьях, семейных узах и предстоящей партии Ангела в оратории «Рай и пери» с певицей поговорила Татьяна Елагина.

– Карина, позвольте начать с вашего имени-фамилии, что так музыкально и прямо фонетически ласкает слух. Артистический псевдоним или своё?

– Фамилия у меня от дедушки. Его отец был армянином из Тифлиса. У него, кстати, как мне рассказывали, был красивейшего тембра тенор. Ему предлагали ехать учиться в Италию, но он выбрал другую профессию.
Кстати, помимо армянской, во мне смешались осетинская, русская и грузинская крови. Забавно, что когда я впервые пела в Италии, меня, конечно же, спросили, не родня ли мы с известным итальянским тенором Франческо Демуро? Нет! Позже с Франческо мы пели вместе «Вертера» в Ферраре, смеялись и шутили насчёт схожих фамилий.

– Представляю, как недоумевали итальянцы в зале! А теперь, давайте, начнём с начала. Расскажите, пожалуйста, как вы пришли к музыке, оперному пению? В семье музыканты водились ранее?

– На самом деле я первая, кто нарушил традицию чуть ли не пяти поколений врачей. Всё началось с того, что с детства моей настоящей страстью всегда был хеви-метал! У нас была своя группа, я играла на бас-гитаре и иногда солировала как вокалистка. Мы даже выступали с концертами!
По окончании музыкальной школы моя тётя, услышав, как пою, сказала: «А почему бы тебе не взять пару уроков вокала? Ну, хотя бы просто для себя, поставить голос?». И с этого момента начались чудеса.
Меня привели к народной артистке России Галине Ильиничне Борисовой, ведущей солистке Большого театра, потрясающей меццо-сопрано. И хотя я была совсем юная, Галина Борисова сразу отметила на прослушивании мои грудные ноты и сказала: «У тебя меццо-сопрано, будем заниматься». Я тогда еще не знала, что значит «меццо-сопрано». «Низкий женский голос, это большая редкость!», ответили мне.
Через полгода занятий Галина Ильинична сказала: «Ты быстро делаешь успехи, надо поступать в училище». К тому времени я уже была влюблена в оперу. Я поступила в Академическое музыкальное училище при Московской консерватории в класс к замечательной Глафире Серафимовне Королёвой, тоже в прошлом ведущей солистке Большого театра, они с Галиной Ильиничной учились у одного педагога в консерватории, Фаины Петровой, и у них одна школа. Учиться было легко и радостно. Мне открылся целый новый мир классической музыки.

– Как получилось, что вашим консерваторским педагогом стал Анатолий Лошак? Я помню этого чудесного баритона и артиста с его первых ролей в Музыкальном театре им. Станиславского и Немировича-Данченко. И как педагог он – Мастер. Но со времён легендарного Умберто Мазетти в Московской консерватории за редким исключением девушек учили вокалу женщины, а мужчины брали в класс парней.

– Анатолия Александровича я впервые услышала ещё до поступления в Мерзляковку в «Травиате», где он исполнял роль Жермона. Он произвел на меня огромное впечатление, я его хорошо запомнила. Позже, когда уже была на последнем курсе училища, мне посчастливилось еще раз услышать его в концерте. Я была настолько вдохновлена его выступлением, что на нашем следующем уроке я говорила только о нём. Глафира Серафимовна улыбнулась и сказала: «Вы собираетесь поступать в консерваторию, почему бы не написать заявление ему, если поступите?».
К счастью, я ему очень понравилась, и после поступления он действительно взял меня в свой класс, хотя, как вы правильно заметили, в основном в нашем классе были баритоны и басы.

– Ещё девушки были в классе?

– Мария Загоринская, замечательное сопрано, племянница Натальи Загоринской, примы Геликон-оперы, и позже Юлия Романова. Мы все обожали Анатолия Александровича, он великолепный педагог и певец, в нашем классе всегда царила гармония. Мы все очень дружили между собой.
Конечно, в моей жизни до сих пор присутствует мой первый педагог и теперь уже близкий друг, определившая мою судьбу – Галина Ильинична Борисова. Я никогда не берусь за новые роли, не посоветовавшись с ней, мы постоянно на связи в каком бы часовом поясе я ни была. К счастью, между моими тремя преподавателями никогда не было разногласий, у всех них одна школа.

– Как получилось, что, не успев получить диплом консерватории, вы уже начали гастролировать в Европе?

–Я была на втором курсе, когда меня пригласили исполнять роль Лауры в «Иоланте» в постановке Питера Селларса на фестивале в Экс-ан-Провансе и следом в Лионской опере. Отпустили только потому, что учёба мне давалась легко, и сессию я сдала досрочно на пятёрки.
Годом ранее мы проходили работы Селларса на уроках музыкальной режиссуры. Было невероятно не просто видеть его вживую, а ещё и работать с ним!

– В Оперной студии консерватории до того попробовали себя на сцене?

– Конечно! Я всегда мечтала играть именно в театре. Перевоплощение, декорации, грим, костюмы – вот где я хотела быть. Прелесть концертных выступлений и ораториального жанра я оценила позже. На самом деле мой сценический дебют случился в роли… танцовщицы – Цыганки в опере «Алеко». Затем, после долгих уговоров, Анатолий Александрович разрешил мне петь Флору в «Травиате» уже на первом курсе. Я была на седьмом небе от счастья, наконец-то я пела в настоящей опере, да ещё и Верди! Я невероятно гордилась. К тому же, моя героиня не умирала в конце, для нее жизнь была прекрасна.
Эта партия до сих пор мне очень дорога, столько веселых воспоминаний! Потом были Лаура, Ольга, Любаша.

– А какая первая крупная роль у вас случилась?

– Дорабелла в Cosi fan tutte Моцарта. На третьем курсе я поехала в Испанию и выиграла конкурс «Моцартовские голоса» в Гранаде. В качестве приза был контракт на участие в постановке Cosi.
Когда я в первый раз открыла клавир, ужаснулась: неужели это всё поёт мой персонаж?! Пока я маркером выделяла мою строчку, то устала рука, а партия всё не кончалась. Я думала, а как же это петь? Но в итоге учёба шла легко, и спектакль пролетал на одном дыхании. Моцарт – гений. С тех пор он один из моих самых любимых композиторов для исполнения.

– В Сети больше всего ваших фото и видео в образе прекрасной Карменситы. Когда состоялся дебют?

– Это случилось летом 2018 года после годичной стажировки в Молодёжной программе оперы Цюриха. Меня пригласили в Бразилию в Сан-Паулу петь мою первую в жизни Кармен. В тот момент я только что вышла замуж и сказала, что поеду при одном условии, что мой муж тоже поедет со мной! У нас должен был быть медовый месяц! Так нам пришлось совместить свадебное путешествие с дебютом в Кармен. Получилось очень мило.
Эта роль всегда была моей заветной мечтой, с самого начала занятий Галина Ильинична мне всегда говорила: «Будешь Кармен». Мы влюбились в Бразилию, в Сан- Паулу, в людей, кухню, культуру. С тех пор Бразилия и Кармен навсегда в наших сердцах. Позже мы снова вместе вернулись в Сан-Паулу, когда я дебютировала в партии Маргариты в «Осуждении Фауста» Берлиоза с маэстро Тьерри Фишером.

– Как хорошо, что заманчивой для мужчин Кармен вы стали уже замужней женщиной! С такой горячей южной красотой наверняка многие коллеги хотели бы с вами продолжать тесные отношения и вне сцены.

– К счастью, у меня никогда не было неловких ситуаций, я профессионал и всегда чётко даю понять что театр – это моя работа. Роли бывают разные, но они не связаны с моей личностью. Есть чёткие границы. Все всегда относятся с уважением. Тем не менее, друзей у меня очень много, в нашей профессии постоянно встречаются невероятные люди.

– Я вас услышала и очаровалась в кантате Гайдна «Ариадна» на сентябрьском открытии фестиваля «Опера Априори», что уже в 11-й раз организует Елена Харакидзян. Увидела страстную покинутую царицу, блещущую всеми гранями античного темперамента. И примерно такого же амплуа «знойной женщины, мечты поэта» ожидала при личной встрече. Но вот сидим мы, беседуем, и неожиданно Карина Демурова оказывается лёгкой в общении обаятельной смешливой девушкой без намёка на роковую «опасную» красотку.

– Как говорил Вицин, «уходя со сцены, не забудь выйти из образа» (смеется). Обожаю эту цитату!

– Про актёрское мастерство. В вашей Ариадне меня удивили необычные жесты, будто она энергично стряхивает что-то с плеч.

– Это пришло спонтанно, во время выступления. Мне представилось, что Ариадна словно вспоминает и стряхивает лживые прикосновения Тезея, его объятия.

– Что-то значимое из русского репертуара удалось спеть?

– Галина Ильинична Борисова мечтала, чтобы по её стопам моей дипломной работой была Любаша из «Царской невесты». Так и случилось – в 2017 году я пела Любашу. Несколько раньше, в 2016-м спела Ольгу в консерваторском спектакле «Евгений Онегин». Я очень люблю русский репертуар, но пока что поступают предложения в основном западной музыки. Надеюсь, все ещё впереди.

– По первому впечатлению у вас скорее европейское колоратурное меццо-сопрано. А когда открыли возможность исполнять виртуозные партии?

– После удачного дебюта в Cosi fan tutte мне сразу же предложили петь в следующем сезоне Изабеллу в «Итальянке в Алжире». Так случилось моё первое знакомство с Россини. После этого пригласили быть Розиной в «Севильском цирюльнике» в Овьедо. Я не сразу согласилась, партия казалась мне очень высокой, но мои педагоги настаивали на том, чтобы я попробовала.
В тот момент я уже жила в Италии, и, решившись на Розину, пришла на урок к Марии Драгони. Она – легенда итальянской сцены, голос невероятной редкости – драматическая колоратура. Мы стали заниматься, и всё получилось, я открыла для себя целый новый мир восхитительной музыки и интересных персонажей.

– Раз теперь колоратурная техника у вас «в портфеле», не думаете ли о барочных операх? Гендель, Глюк, Вивальди?

– Я обожаю барокко! Никогда не ограничиваюсь стилями и эпохами в репертуаре. Это же так интересно – исследовать себя, свой голос! Я вообще против разделения певцов на категории «россиниевский, барочный, моцартовский» и т.д. Голос – настолько индивидуальный инструмент, что пока не попробуешь разучивать материал, не знаешь, подходит тебе партия или нет, и часто бывают приятные сюрпризы.

– Уже бывало, что от предложенной роли отказывались?

– Да, к сожалению, это важная часть в начале пути артиста. Чаще приходится говорить «нет», чем «да». Агентства и театры хотят заполучить нужный состав здесь и сейчас. А певец должен беречь себя и планировать длительный «забег». Приходится тщательно выбирать тот репертуар, который не навредит, а наоборот, будет развивать голос.
Лучше сделать шаг назад и не спеть что-то сейчас, чтобы сохранить лучший вариант на потом.

– Потому вердиевских главных героинь пока у вас нет в списке?

– Именно! Мне предлагали Амнерис и Азучену, но представляете, как это будет выглядеть, если сын Манрико будет старше матери? Я люблю, когда на сцене всё гармонично.
Для каждой роли есть свое время. Я однажды участвовала в «Ромео и Джульетте» Гуно в роли Гертруды, Кормилицы, и мы с Джульеттой оказались ровесницами. Все подшучивали: «ничего так папа Джульетты выбрал себе няню!» Режиссёру пришлось придумывать, как это оправдать. Было очень весело!
Вспоминаю ту работу с удовольствием, постановка была шикарная, с костюмами знаменитого модельера Кристиана Лакруа, и мой – чуть ли не самый красивый! Но именно тогда я поняла, что возрастные партии, наверное, пока подождут. У меня есть большое количество ролей, на которых следует сконцентрироваться сейчас в первую очередь.

– Кстати, в «Капулетти и Монтекки» Беллини роль Ромео в оригинале написана для меццо-сопрано. И в современных постановках эту традицию чаще соблюдают. Что думаете про партии меццо-травести или «брючные», как их иногда называют? Высокий рост и фактура у вас подходят.

– Обожаю бельканто и роль Ромео в особенности! Надеюсь в скором времени включить её в свой репертуар. Мне всегда говорили, что мне бы эта партия очень подошла. Дважды мне поступали предложения петь Секста в «Милосердии Тита» Моцарта, но, к сожалению, оба раза произошла накладка в расписании с другими уже подписанными контрактами, и пришлось отказаться. Вообще я фанат перевоплощений, и чем они радикальнее, тем лучше.
Мой маленький брючный дебют состоялся неожиданно в «Травиате» Вилли Деккера в Мадриде. Там моя любимая Флора выходит в мужском костюме. Было очень весело!

– В пандемию 2020-21 года где вы были?

– Начало пандемии я застала в Москве, как раз приезжала выступить в концерте в поддержку благотворительного фонда «Жизнь в движении», послом доброй воли которого я являюсь. Учредители фонда – врач и продюсер Наталья Шагинян-Нидэм и народный артист России Евгений Миронов. Вот уже 10 лет фонд помогает детям с ограниченными возможностями в области протезирования.
Помимо изготовления самих протезов, фонд регулярно устраивает мероприятия, вовлекающие деток в спорт и искусство. Подопечные фонда на протезах покоряют горы, летают на парапланах, участвуют в марафонах и совершают невероятные вещи! Они – настоящий пример того, как нужно преодолевать преграды по жизни. Считаю, что благотворительность и искусство должны идти рука об руку.
В июле 2020-го я вернулась в Италию, чтобы приступить к репетициям моего дебютного «Вертера» Массне в театре на озере Комо (это был результат победы в итальянском конкурсе ASLICO). Это была очень интересная постановка, уникальная в своём роде – первая в Италии в условиях пандемии со всеми мерами предосторожности.
Все артисты должны были строго соблюдать условия, приближаться друг к другу было разрешено не ближе чем на метр. Это был своего рода актёрский вызов. Мы должны были выстроить мизансцены таким образом, чтобы сохранить накал страстей и показать рождение любви и трагедию между персонажами лишь взглядами, актёрской игрой, практически не прикасаясь к партнёрам. Спектакль получил замечательную критику. Позже, когда мы его повторяли в городе Брешиа на севере Италии в условиях тотального локдауна, спектакль шёл в прямой трансляции на всю Италию в кинотеатрах, а также на разных оперных платформах в интернете.

– Как в принципе относитесь к любительским съёмкам из зала, которые выкладывают в Сеть? Бывает, артисты гневаются, когда фиксируют и распространяют все огрехи или выставляют ролики с трясущимся кадром и плохим звуком. А другие, напротив, благодарны, что поклонники не поленились, рискнули вопреки запретам снять, остановить мгновение для истории.

– Я спокойно отношусь к записям. Здорово, когда у зрителя ты вызываешь эмоцию, и ему хочется заснять тебя на память. Мне кажется, это высший комплимент. Конечно, как и большинство певцов, я не люблю слушать себя в записи. Сразу слышу, где могла сделать лучше. Но это необходимо, чтобы провести работу над ошибками и постоянно развиваться.
Сейчас как раз жду записи нашей с Юрием Фавориным «Ариадны» из Англиканской церкви, хоть и концертной, но профессионально записанной – вся программа целиком, где помимо нас участвовали потрясающие певицы и музыканты, скоро выйдет на Фирме «Мелодия».

– 14 ноября в КЗЧ вам предстоит исполнить редкую ораторию «Рай и Пери» Шумана на том же фестивале «Опера Априори».

– Да, партия меццо-сопрано в этом произведении – Ангел, изгоняющий пери из рая. И специально для этого выступления Катерина Ляпина из московского Модного дома LyapinaK создала для меня потрясающий «ангельский» наряд, в котором проскальзывают мотивы кавказских национальных костюмов – под стать путешествиям с неба на земли Востока в тексте оратории!
Музыка очень красивая. Оратория на немецком языке. Я нечасто исполняю немецкий репертуар, но, к счастью, для меня это не проблема, поскольку я стажировалась в Молодёжной программе в Цюрихе.
Вообще языки и путешествия – наши с мужем хобби. Так получилось, что я училась в лингвистической школе, профильными были английский и испанский. Позже, уже в консерватории, выучила итальянский и французский, благодаря чему после стажировки в академии оперы Монте-Карло меня заметили и пригласили в летнюю академию маэстро Мишеля Плассона для углубленного изучения французского репертуара, я была единственной иностранкой.
Испанский язык и культура, танцы фламенко – моя особая страсть с детства. В консерватории мы дружили с ребятами с иностранного отделения, и у нас всегда была наша международная компания, где мы могли говорить на разных языках, обмениваться культурой, учиться друг у друга. Со мной учился замечательный пианист и композитор Анхель Кампос-Мендоса, с которым мы часто выступали в дуэте. Мы до сих пор дружим и выступаем вместе.
Ещё был замечательный дирижёр из Бразилии Бруно Брандао, с которым мы позже сотрудничали в разных проектах. Работать с друзьями – это счастье!

– Бывали у вас курьёзные ситуации на сцене?

– Конечно! Однажды мы пели в одной очень серьёзной постановке, был трагический момент в опере, в оркестре проникновенная музыка, у всех артистов серьёзные лица. Вдруг на сцену вылетает огромная муха и начинает сильно жужжать, громче, чем играет оркестр, да так, что половина певцов не слышит тон и вступает мимо. У меня, конечно же, начинается нестерпимый приступ смеха, который мне приходится душить и играть, как будто это слёзы и отчаянье у моего персонажа. После спектакля ко мне подходили люди и делали комплименты, как я прониклась ролью, что даже плакала на сцене.

– А случаи внезапной замены, что называют «впрыгнуть в спектакль»?

– Бывало. Впервые это случилось в античном театре в Таормине. Это была Кармен. Полдень, я в Италии, у себя дома, занимаюсь уборкой. Вдруг звонит телефон: «Карина, как дела? Скажи, пожалуйста, ты свободна сегодня вечером? Ты не могла бы срочно выехать в аэропорт вот прямо сейчас? Заказываем тебе билет!». Не успела я опомниться, как уже стою в очереди на посадку и слушаю аудиосообщение от режиссёра с концепцией и мизансценами.
Я подъехала к театру за час до начала спектакля. Прохожу и вижу длинную очередь – это зрители, которые уже начинают входить! Это было незабываемо, всё как во сне! Полная импровизация!
В тот момент у меня, как ни странно, не было ни капли волнения. Я жила этим персонажем и получала огромное удовольствие от того, что моя Кармен действительно впервые увидела своего Хосе, она жила здесь и сейчас, все эмоции были настоящими. Само место невероятной красоты – настоящий греческий амфитеатр, а на заднем плане вулкан Этна, который периодически извергается прямо во время представления! Спектакль имел огромной успех, после него со мной сразу заключили контракты на несколько сезонов вперед.

– А расскажите ещё немножко об образе Кармен! Елена Васильевна Образцова говорила, что её Кармен – это во многом отображение Хосе. Сильный ли он мачо, слабый ведомый служака, нежный или жёсткий мужчина очень меняет её прочтение.

– Конечно! Сто процентов. Моя Кармен всегда разная. Всё зависит от постановки, от химии между партнёрами, декораций, костюмов. Бывает, что она на самом деле искренне влюбляется в Эскамильо, потому что он – мужчина её мечты, а бывает, что уходит к нему только назло Хосе. А иногда может быть и так, что она на самом деле любит только саму себя и свою свободу. И даже смерть она любит!
Счастливый человек не боится смерти, Кармен к ней готова, она познала настоящее счастье, всегда была верна себе и поэтому может уйти красиво и без сожалений в любой момент. Мне Кармен очень близка, это мой любимый персонаж.

– Преподавать ещё не пробовали? Не удивляйтесь моему вопросу. Всё чаще вижу в соцсетях, как вчерашние студенты объявляют себя педагогами вокала, онлайн-коучами, набирают учеников, выкладывают уроки, мастер-классы.

– Нет. Я до сих пор сама ощущаю себя ученицей. Мой голос постоянно растёт и развивается вместе со мной. Люблю учиться, с каждым годом открываю для себя всё больше нового. Я часто сама беру мастер-классы, а когда нахожусь на контракте, всё время обсуждаю с коллегами волнующие меня вопросы, мы обмениваемся приёмами, секретами. «Ой! А как ты вот это делаешь?», и так же ко мне часто подходят коллеги, просят показать, как я беру грудные ноты, и я с радостью делюсь.
Считается, что в русской школе самые лучшие меццо-сопрано. Как говорили мне Галина Ильинична и Глафира Серафимовна, грудные ноты – наше богатство.

– Провокационный вопрос: если вы сидите в проекте, допустим, месяц. И вдруг выпадает пара выходных, а вас позвали в другой город, страну («ну чё там, два часа лёту!») на концерт или спектакль. Может не архи-интересный, но финансово выгодный.

– Чаще всего в контрактах есть условие: пока ты занят в проекте, ты не имеешь права отлучаться из города, за исключением случаев, когда это заранее обговорено агентом и принято театром ещё до подписания контракта. По этой причине мне пришлось отказаться от нескольких серьёзных предложений, именно потому, что театр, с которым ты уже подписал контракт, не согласен отпустить тебя для участия в другом проекте, даже если речь идёт о небольшой накладке в пару репетиционных дней. Вот так! Но когда это получается, то конечно! Почему нет? Я обожаю путешествия и перелёты, открывать для себя новые страны и культуры – моя страсть!

– Некоторых молодых «восходящих звёзд» ангажируют в Австралию – Сиднейскую оперу. Там короткий оперный сезон из-за климата, но серии долгие – по 15-20 спектаклей «Травиаты» или «Турандот» через день-два. И как люди сохраняют живые эмоции?

– Пела в Мадриде 18 спектаклей «Травиаты». И всегда это новая эмоция. С каждым последующим спектаклем у вас появляется всё больше доверия, связи и дружбы с партнёрами, а значит – больше химии, это потрясающе! В какой-то момент спектакль уже полностью твой, ты абсолютно забываешь, что ты актёр, и начинаешь просто жить на сцене, не помня о публике. Именно в этот момент начинается настоящий театр.

– Довелось ли участвовать в так называемых режоперах, когда поверх либретто современный драматург или режиссёр пишет свой сюжет?

– У меня была «Кармен» во Флоренции, где в финале я убивала своего Хосе. Постановка Лео Мускато посвящена солидарности с женщинами, подвергающимися насилию со стороны мужчин. Хосе долго истязает Кармен, и она, пытаясь защитить себя, выстрелом из пистолета его убивает. Это очень сильное послание. К сожалению, эта тема всё ещё актуальна, несмотря на, казалось бы, прогрессивное общество. И говорить об этом просто необходимо.
Я всегда за интересные режиссёрские идеи. Люблю талантливых режиссёров. Конечно, если артисту что-то не близко, режиссёр никогда не настаивает. Сейчас в профессиональном мире все очень деликатны. Спектакль всегда создаётся в диалоге между режиссёром и дирижёром с артистами. Один из невероятно талантливых современных режиссёров, с которыми я работала – испанец Рафаэль Вийа-Лобос. Его постановка «Орфея» Филиппа Гласса была одним из самых ярких воспоминаний в моей карьере.

– Есть ли новые европейские проекты в текущем или следующем сезоне?

– Да, впереди новые интересные роли, и не только в Европе. Озвучить точные даты и названия пока не имею права. В данный момент могу только сказать, что 5 декабря мы будем в Екатеринбурге с фондом «Жизнь в движении». Ну и скоро увидимся в КЗЧ на «Рай и пери»!

=======================
Все фото – по ссылке

atv

В классе Дмитрия Шостаковича. Слева направо: Кара Караев, Дмитрий Шостакович, Герман Галынин, Евгений Макаров

В Московском международном Доме музыки 10 ноября состоится премьера спектакля «Распад атома», посвященного судьбе русского композитора Германа Галынина. Его музыка прозвучит в исполнении Симфонического оркестра радио «Орфей» под управлением художественного руководителя и главного дирижера, заслуженного артиста России Сергея Кондрашева. Подробностями работы над спектаклем и мыслями о музыке Германа Галынина Сергей Кондрашев (СК) поделился с Натальей Пелехацкой (НП).

НП Сергей, для вас лично стало открытием творчество Германа Галынина? Что вас более всего поразило в его музыке и судьбе при первом знакомстве?

СК О Германе Галынине сообщество профессиональных музыкантов не забывало, и имя этого композитора мне, конечно же, известно еще со студенческих лет, а вот широкий круг слушателей о Галынине сегодня вряд ли слышал, и нам предстоит исправить эту несправедливость. Практически в любом сочинении Галынина сразу прослеживается масштаб его творческой личности и невероятная любовь к земле и стране, в которой он родился.

НП Шостакович писал о «могучем таланте» Галынина, который «трагически угас». Вы как дирижер чувствуете этот «огонь» и мощный, но нереализованный потенциал в его партитурах?

СК Я бы не назвал потенциал в его партитурах нереализованным, скорее, он сам не успел реализоваться, потому что так трагически распорядилась судьба. В этом я совершенно согласен с Дмитрием Шостаковичем. Думаю, что если бы жизнь Германа Галынина сложилась иначе, то мы сейчас бы говорили о еще одном великом музыкальном классике XX столетия уровня Шостаковича и Прокофьева.

НП Галынин остался верен Шостаковичу в трудный период. На ваш взгляд, отражается ли эта верность и внутренняя стойкость композитора в его музыке?

СК Я думаю, что Герман Галынин был из категории «несгибаемых», невероятно принципиальных, кристально честных и стойких людей. Тех людей, которые победили в Великой Отечественной войне, восстановили после нее страну из руин и свято верили в то, что коммунизм будет построен. Такие не предают учителей, не отходят от своих внутренних принципов. В музыке Галынина я чувствую личностные черты его характера – эпичность, масштаб и тот самый внутренний стержень.

НП Известно, что Галынин продолжал сочинять в больнице, зачастую не имея возможности записывать ноты. Работаете ли вы с какими-то его поздними, возможно, менее известными или неоконченными произведениями? С какими сложностями столкнулись при подготовке музыкального материала?

СК Именно с такими сочинениями мы и работаем. Рукописи всегда разбирать непросто. Например, новым сочинением для всех является Второй фортепианный концерт Галынина, который никогда не был записан полностью. При этом рукопись концерта даже была переведена в печатный вариант и издана в советское время. Эти ноты поставили перед нами большое количество вопросов, касающихся неточностей в написании. К сожалению, задать вопросы после ухода автора из жизни уже некому. И самая сложная задача редакторской группы и дирижера – вжиться в роль композитора на время работы над неизвестным сочинением. Очень часто приходится брать карандаш и недрогнувшей рукой исправлять то, что является явными техническими ошибками или самого автора, или переписчиков.

НП Как вам и оркестру удается найти баланс между симфоническим звучанием и документальной составляющей спектакля, чтобы музыка не просто иллюстрировала, а вела драматургию?

СК Это, на мой взгляд, едва ли не самая легкая часть при подготовке нашего спектакля. Когда находишься полностью внутри музыки и драматургии, то выбрать необходимый музыкальный материал для сценария не столь сложно. Главное, чтобы самой музыки было достаточно.

НП Этот спектакль – часть большого проекта телерадиоцентра «Орфей» «Возрождаем наследие русских композиторов». Почему, на ваш взгляд, так важно сегодня возвращать имена вроде Галынина, Мосолова, Голованова?

СК Мне кажется, что не обязательно в данном случае говорить именно о дне сегодняшнем. Восстановление творческой и исторической справедливости – это почетнейшая и вневременная миссия для любого человека, занимающегося искусством. Ведь культура – глобальное явление, формирующее цивилизованное общество, и она неотделима от образования. Мосолов, Голованов и Галынин внесли в нашу музыкальную культуру огромный вклад, и современный образованный человек должен знать об этих людях. Галынин и Мосолов являются яркими образцами той музыкальной исторической эпохи, в которой они жили. Творчество Мосолова рассказывает нам о русском музыкальном авангарде 1920-х годов, а творчество Галынина, например его «Эпическая поэма» (за которую автор получил Сталинскую премию), – это квинтэссенция музыки сталинской эпохи. Их музыка рассказывает нам о становлении и расцвете нового, советского государства.

НП Что бы вы хотели, чтобы зритель вынес из зала после премьеры «Распада атома»? Какие главные эмоции и мысли должна пробудить эта музыка в тандеме с историей жизни композитора?

СК Думаю, что мечта любого артиста – размышляющий после спектакля или концерта зритель или слушатель. Посещение концерта или театра не ради развлечения, а ради возникновения новых идей, мыслей о жизни, справедливости, о добре и зле, ради какого-то правильного вывода, который будет для каждого отдельный и разный.

НП Насколько важен для вас как для художественного руководителя Симфонического оркестра радио «Орфей» этот просветительский аспект – открывать забытые шедевры широкой публике?

СК В этом один из главных смыслов нашей деятельности – исправлять творческую и историческую несправедливость, рассказывать о людях, незаслуженно забытых, и об их неизвестных сочинениях. Только в этом случае наша великая музыкальная культура продолжает развиваться, а знания о ней приумножаются.

НП Если бы у вас была возможность сказать что-то самому Герману Галынину, что бы вы сказали от лица всех музыкантов, причастных к этому спектаклю?

СК Спасибо за то, что шел своим путем, за то, что не боялся, не сдавался. Поблагодарил бы за его несгибаемую волю! Отдельно бы сказал Герману, что восхищен его невероятной любовью к земле, на которой он родился, потому что эта любовь слышится в каждой ноте его замечательной музыки.

=======================
Все фото – по ссылке