Балет и Опера

[Елена С.]

Номер ссылки| 2014103210
Тема| Балет, балет «Тамар», Персоналии, Андрис Лиепа
Автор| Ольга Севрюгина
Заголовок| Андрис Лиепа: Настоящий балет – это мы!
Где опубликовано © «Нижегородская правда»
Дата публикации| 2014-10-23
Ссылка| http://old.pravda-nn.ru/archive/2014-10-23/andris-liepa-nastojaschij-balet-eto-my/
Аннотация| ИНТЕРВЬЮ


Автор фото: Ирина Лепнева

Археолог по маленькому черепку восстанавливает прекрасный кувшин и по кирпичику – величественное здание. Палеонтолог по одной косточке реконструирует облик доисторического животного. А Андрис Лиепа – звезда мирового балета, знаменитый танцовщик, по музыкальному фрагменту и эскизам костюмов восстанавливает балеты, которым рукоплескали почти 100 лет назад на Дягилевских сезонах в мировых столицах.

Из ног в ноги

Какие-то балеты десятилетиями передаются, как говорят в балете, «из ног в ноги» – поколение за поколением танцовщиков бережно хранят каждое движение. А от других практически ничего не осталось. Очередной виток «Русских Дягилевских сезонов XXI века» и «Кремлевского балета» Андриса Лиепы подарил нижегородцам балет «Тамар», хореография и даже музыка которого были утрачены.

– Это наша дань юбилею Лермонтова. («Тамар» – балет о царице Тамаре, которой Лермонтов посвятил одно из самых известных своих стихотворений. – Авт.). Спектакль очень красивый, эффектный. Он полностью создан заново. От него (поставленного Михаилом Фокиным в 1912 году. – Авт.) ничего не осталось, кроме эскизов декораций Льва Бакста. Второй балет сегодня – «Жар-птица» – идентичный тому, что был у Фокина в 1909 году, там вся хореография осталась, – рассказал Андрис «Нижегородской правде».

– Балет ставился на определенную балерину? Так же как Фокин ставил его на Карсавину?

– Юриус Сморигинас, литовский хореограф, ставил его специально на Сашу (Александра Тимофеева – Авт.), потом получилось так, что роль досталась Ирме Ниорадзе, потом Кристине Кретовой, и вот снова Саша! Круг замкнулся. Она очень пластичная, очень красивая.

Свет и фантомы

– Дягилев в своё время не вмешивался в творческий процесс?

– Он всегда всё сам смотрел, давал добро. Очень любил всякие новшества в театре. Театр «Шанзелизе», где мы тоже работаем, в 1913 году стал первым электрифицированным театром в мире. До этого электричества не было вообще – только газ. Чуть-чуть подсвечивалась рампа. Поэтому декорации и были очень яркие.

– На нашей маленькой сцене работать сложно?

– Нет. Это удивительно. Приезжаешь и понимаешь, что сложно расположить декорацию. Но когда начинаешь работать, то видишь, что спектакль идет, живет. В настоящих театрах есть какая-то магия. Есть фантомы, которые здесь живут. Ваш театр тесно связан с именами Горького и Шаляпина. На этой сцене выступало множество звезд, и часть себя они тут оставили.

Всё из ничего

– Когда от спектакля ничего не осталось, как можно его восстановить?

– Он действительно будет не похож на оригинал. Я раз за разом слушаю и открываю заново, какие фантастические были тогда композиторы. «Тамар» – 40 минут из всего наследия Милия Балакирева. Осталось лишь 20 минут от оригинального спектакля, я добавил к ним еще двадцать из его фортепьянного концерта. Музыка есть в нотах, но нанять оркестр и проиграть ее – огромные деньги. В итоге мы вычистили старую светлановскую запись, а потом изучили много материалов по Фокину. У нас есть 10 минут документального фильма его репетиций, где он репетирует «Шопениану», «Шахерезаду».

– Какой спектакль вы планируете восстановить следующим?

– Мы уже сделали фантазии на тему «Клеопатра-Ида Рубинштейн». Илзе (Лиепа. – Авт.) танцевала. Поставил французский хореограф Патрик де Бона. Это спектакль о том, как Дягилев делал спектакль для Иды Рубинштейн «Клеопатра» в Париже. Там есть и Фокин, и Карсавина, и Нижинский. Это спектакль о них, а потом мы как будто переносимся в прошлое и смотрим «Клеопатру» – она тоже не сохранилась.

Энергетический обмен

– Какие должны быть качества у современного артиста балета?

– Надо серьезно относиться к любой работе, которую ты делаешь. Каждый человек в труппе должен на сто процентов отдаваться этой идее. Фокин умел ею заразить. Я видел реставрации его балетов – они и близко не были похожи на его работы. Энергетика со сцены идет в зал, зал ее принимает и отдает артистам. Без этого обмена энергией в театре невозможно.

– Сегодня появляются студии, обещающие научить балету восемнадцатилетних, это реально?

– Конечно, нет. Начинают где-то в 11 лет. Только что молодая балерина Жанна Губанова станцевала Джульетту. Я не мог поверить, что девочка в 18 лет может так профессионально сделать роль.

– Сегодня рейтинг балета как профессии падает. С чем это связано?

– С тем, что никто не заказывает музыку. Тот же Дягилев брал новой современной музыкой. А теперь не пишут балеты. «Ромео и Джульетту» заказали Прокофьеву, «Спящую красавицу», «Лебединое озеро» и «Щелкунчика» – Чайковскому, «Жар-птицу» – Стравинскому. А нет заказа – нет балета.

Просветительская миссия

– Сегодня всё чаще балеты, особенно американские, больше напоминают физкультуру или спортивный танец, и их преподносят как современный новаторский балет.

– Да, – Андрис тяжело вздыхает. – Это примитив. Балет – это то, что приво-зим мы. Я его показываю, и зритель говорит: да, вот это – Балет. Балеты без содержания очень трудно смотреть, американцы их любят и чувствуют, но для нас они непонятны. Люди просто встают и уходят.

– Откуда к вам приходит вдохновение?

– От музыки, конечно! Но когда я смотрю старые эскизы и декорации, ищу вдохновение у художников. Хочется в красивые декорации вписать балет. Я мечтал увидеть «Тамар» и «Шахерезаду» – и мечта сбылась. И вот «Тамар» в Нижнем. Мы благодарим за поддержку министерство культуры, которое дает нам возможность показать спектакли в шести-семи городах. Это чисто просветительская миссия. Мы это делаем не ради себя и не ради заработка, билеты не окупят расходы даже на доставку трейлера с декорациями. Показать настоящее – наша задача. Особенно детям.

Буду папой в Большом театре!

– Сколь охотно дети сейчас идут учиться балету?

– Девочки идут, мальчики – нет. Раньше это была престижная профессия. Артисты выезжали за границу, получали приличную зарплату. У моего отца была зарплата в 550 рублей – столько же получал директор завода. А сейчас что?

– В каком возрасте вы поняли, что ваш отец – не просто папа, а звезда и уникальный талант?

– Я это знал всегда. С первого «Лебединого озера» с ним, которое увидел маленьким мальчиком в Кремлевском дворце.

– А когда самому захотелось пойти в эту профессию?

– Мне рассказали, что когда я увидел папу в телевизоре, то сказал, что буду папой в Большом театре. Я не помню этого, но все рассказывают!

– А папа не останавливал с криками: «Не делай этого!»?

– Он не очень верил, что из нас с Илзе что-то получится. Но потом был рад и счастлив, что мы выросли в хороших артистов, продолжили семейную традицию и делаем это с любовью.

– Будет ли третье поколение артистов балета в семье?

– Моя дочка – нет, а у Илзе серьезно занимается балетом. Надо работать каждый день минимум по шесть часов. Это как в спорте: сколько ты тренируешься, такие и результаты. Достичь успеха в балете может лишь тот, кто отдал ему всю свою жизнь.

Справка «НП»
Андрис Лиепа. Родился в 1962 году в Москве в семье известного танцовщика, солиста Большого театра Мариса Лиепы и актрисы Маргариты Жигуновой. Окончил Московское академическое хореографическое училище. За восемь лет работы в Большом театре станцевал ведущие партии во многих постановках. Выступал на сценах Ла Скалы, Парижской оперы, работал с Морисом Бежаром в Лозанне, танцевал в Римской опере, Королевской шведской опере. С театром «Кремлевский балет» исполнил ведущие партии в «Макбете» и «Золушке». В 1993 году восстановил и впервые показал в России три балета легендарного хореографа Михаила Фокина – «Петрушку», «Шахерезаду» и «Жар-птицу», созданные для «Русских сезонов» в Париже. Позже выступил в роли режиссера-постановщика и продюсера кино, запечатлевшего все три балета. Худрук театра «Кремлевский балет».